— А ты даже знаешь что это такое?

Брата передернуло. Он знал.

— А они… не могли продать наш храм под бордель, чтобы выманить кого—то из нашего рода в мир людей?

Наследник растерянно уставился на меня. Ну да, могли.

— А они… сказали еще хоть что?

Брат долго думал, потом припомнил:

— Они говорили, что им о прибытии настоящего дракона сказал какой—то старик. Что приметы И—Цзин и знаки стихий сошлись. А, и один другого назвал Хэ У.

Я вздохнул. Сел.

Значит, кто—то из богов с Небес рассказал, что некий дракон скоро появится на земле?! Или рассказал, что именно нас сошлют? Это значит, что нас… хочет убить кто—то с Неба! И еще тот старик… кто этот старик? У меня нет врагов среди старых богов! У меня вообще нет врагов! Но кто—то уже собирается нас на Срединных землях убить! И убить жестоко, выпустив кишки! За что такая лютая ненависть? Эх… а на что я надеялся, когда узнал про загаженный родовой храм? Разве люди могли додуматься?.. Или эти два события жутких не связаны вообще? И вообще, эта испуганная морда…

— У тебя есть враги на Небе? — я ухватил нашего вздорного наследника за ворот.

— Н—нет! — прошептал он.

Хотелось бы верить, что нет. Но… наш давний род. Враг мог быть у кого—то из нашего рода.

Вздохнул.

— Эх, кажется, у меня много шансов не сдать экзамен в этом году.

— У тебя шансов вообще нет, — сказал брат глухо.

— Что?! — я подскочил. — Ты думаешь, я совсем тупой?! Да разве я не старался?

— А ты думаешь, тебя в личную гвардию императора возьмут? — поднялся на ноги и он.

Замер, глазами блестя сердито.

— А почему нет? — обиженно проворчал я.

Вот умеет же брат довести! Не удивлюсь, если за нами по следам враг крадется его!

— А потому… — Вэй мин вздохнул. Потупился. Опустились плечи. — А потому, что нет.

— Да почему?! — вскричал я. — Разве я не старался? Разве я не учился?! И учиться я буду еще примернее!

— Как бы ты не учился, в личную гвардию Императора тебя не возьмут. Никого не возьмут из семьи, — он грустно взглянул на меня. — Лучше б тебе, брат, не высовываться.

— Но почему?!

Я никак не мог этого понять. Я никак не мог слушать, что родной брат настолько в меня не верит! Да разве б хоть сам талантливым был, чтоб судить и оценить! Но он — конченный бабник и бездельник!

— Никому… — глухо сказал Вэй Мин. — Никому из нас не подняться высоко, Вэй Юан.

— Н—но… я…

— Ты старательный, братишка, я вижу, — он внезапно сжал мои пальцы, его дрожала рука. — Но мой старший брат был сброшен в Бездонное ущелье. За просто так худшей казнью никого не казнят. И любому из нас закрыт путь на императорскую службу.

Я потерянно опустился на пол.

— Да, так, брат, — глухо сказал он. — Залечь и не отсвечивать — единственное возможное. Единственное верное. Залечь и не мечтать.

— Н—но… — дрожащей рукою сжал полы его одежды. — Но когда это случилось, брат? Ты… ты, значит…

— Я не должен был быть наследником, — он прислонился об стену. — Он был лучшим. Извини, но он был даже лучше тебя. Хотя ты стараешься, Вэй Юан. Но он был блестящим бойцом, музыкантом и поэтом. Но… — горько вздохнул, голову запрокинул о стену, пряча от меня заблестевшие глаза.

Он… он, значит, знал его. А мне никто не сказал! Никогда мне никто не говорил!

— Но когда это случилось, Вэй Мин?

— Когда я первый раз готовился к Великому Экзамену, — глухо ответил он. — Я тогда правда готовился, брат. А потом отец велел мне забыть. Обо всем, — шумно воздух вдохнул и отвернулся, пряча заблестевшие глаза и скользнувшую по щеке слезу.

Зря. Я видел его в темноте. Драконы хорошо видят в ночи. Как днем.

— Как ни старайся ты… — добавил и затих, уткнувшись в стену лбом.

— Но как звали его? — дернул наследника, то есть брата второго я за полу одежд.

— Мне велено было забыть, — глухо отозвался Вэй Мин.

— Но я хотя бы поставлю ему поминальную табличку.

— Не смей! — бог, обернувшись, до боли сжал мои плечи. — Тогда и тебя убьют! Сбросят в Бездонное ущелье! Ты будешь долго умирать, с разорванной аурой, лишенный своей ци, с телом, размазанным по камням! Я… я не хочу! — прижал вдруг меня к себе. — Не хочу, чтобы и ты…

— Господин… — послышалось робкое со стороны. — Что—то случилось, господин?

— Сгинь!!! — рявкнули мы в один голос.

Хотя мне быстро стало совестно. Но Яо Чуан молчал. Похоже, уже ушел. Молчал Вэй Мин.

— Но за что, брат?

— Не знаю. Сказали за преступление, — тихо отозвался он.

Или отец не велел ему мне говорить. Но разве можно так забывать кого—то из предков и родственников?!

— Брат, хотя бы назови мне его имя! Раз назови, и я больше никому не буду его говорить!

— Ты сказал, что сделаешь табличку. Даже тут ее могут увидеть. Вдруг кого—то отправили за нами следить?

— Думаешь, кто—то из его врагов послал нас убить? Или разрушать наш храм, чтобы мы сами умерли?

— Я ничего не думаю, — грустно ответил Вэй Мин. — Отец велел мне ни о чем не думать. И тебе так будет лучше.

— Но я не могу оставить наш храм! Иначе мы все скоро умрем…

— Хотя бы храм… делай хоть что—нибудь, — Вэй Мин оттолкнул меня. — Уходи. Я не хочу видеть твои слезы. Я хочу быть просто бездушным трусом. Я тогда был так разгневан, узнав, что он опозорил семью и его хотят так казнить, что даже не захотел спросить у него, кто это был?.. А теперь не у кого уже спросить. Уходи! — с силой оттолкнул меня. — Ты должен забыть. Я завтра снова буду валяться, хамить и пить. Сделай вид, что ты все забыл. Что я всегда был таким. Что я вечно буду таким.

— Но его имя…

— Уходи!!! — рявкнул незаслуженный наследник нашей семьи.

И мне оставалось только развернуться и тихо затворить за собой дверь.

— И принеси мне вина, когда вернешься, — прошептал несчастный брат мне вслед.

И я глухо ответил ему:

— Принесу.

На кухне подхватил ткань от зелени — запах трав все еще обнимал грубую ткань — завязал ею лицо. Опоясался ножнами с мечом, снятыми при уборке. И было в город пошел, в котором опять тревожно забили в колокол.

Но остановился у чужого алтаря. Взял одну из пустых табличек. Плача, начертил: «Тому родственнику, которого я могу не знать» — и осторожно поставил на место. Склонился перед нею. И, глотая слезы, перемахнул забор одним прыжком. И вторым очутился на крыше с соседней усадьбы.

Город горел. Нет, здание горело в стороне. Мне немного стало жаль мятущихся вокруг жителей. Но, сжав зубы, велел себе идти. Шумихою воспользуюсь. Подхвачу кого—то, прикинусь грозным поджигателем и расспрошу.

Бежал, оставляя за собою ожерелье моих слез. И часть моих надежд. Я же так хотел стать гвардейцем из личной охраны Императора! Но, может, еще есть шанс? Если я отбелю имя старшего брата… если его можно отбелить.

— Тюрьма горит! — проорал кто—то снизу.

Тюрьма горит?

Я развернулся.

Это, значит, где преступники. И тот вредный юноша, от которого мне больно в дракона обернулся. И ведь нашел же редкое место, где так заметно и так больно можно было дракона укусить!

Топот ног. Прямо за мною. На крыше.

Резко обернулся.

На меня смотрели глаза с лица, спрятанного под черною тканью. Мужчина в черных одеждах, вооруженный мечом, смотрел. Мой враг или не мой?..

Ло Вэй

Властитель Бездонного ущелья очнулся уже за полночь. Сгреб мелкие камни под пальцами тонкими. Шумно втянул носом воздух. Пахло засохшей кровью, потом и мочой. Трупами еще не пахло.

Поморщившись, сел. В человеческом облике еще. Оправил запачканную чужой кровью и слизью верхнюю одежду. Оправил пояс с подвесками из веревок, заплетенных в причудливые узлы — сам на досуге сидел — с подвесками из нефритовых фигур. Оглядел скалу, на которой без сознания столько часов провел. И, заинтересованно подтянувшись, правда, поморщившись, перегнувшись с уступа, посмотрел вниз.