— Хорошо, госпожа, — он согнулся головой до пола.

Дрожали руки, когда упирал пальцы раздавленные в пол, но она сделала вид, будто этого не заметила.

— А веер мой носи всегда при себе. Я буду следить за тобой чрез него. Чтоб я точно знала, что один умный выродок старается устроиться… — с ненавистью сощурилась. — В моей семье.

И, гордо подняв голову, величественно сошла со ступенек и пошла в сторону нашего дома.

Вэй Мин не смотрел ей вслед. Его трясло. Но он ни звука не проронил.

Разве что, когда она отошла уже далеко, протянул руку к упавшему вееру. От первого взмаха рукою с него исчезла кровь. А от второго… рядом с ним появился второй точно такой же веер.

Дрогнули пальцы растопыренные.

Въелся в пол беседки один из вееров.

Поморщившись, Вэй Мин нагнулся и поднял второй.

Раскрыл с усмешкою. Обмахнулся.

— Спасибо за уроки, брат, — сказал весело.

Вмиг обломки костей его соединились правильно, плоть разорванная и раздавленная заросла, зажила.

Следующим взмахом руки Вэй Мин притянул к себе гуцинь, зажал под мышкою.

Гордо голову вскинув, расправив плечи, он невозмутимо сошел по ступеням и пошел в другую сторону от дома, обмахиваясь веером. Прошел мимо меня, даже не увидев.

Но он… разве он мог спокойным быть после всего этого кошмара, что я только что увидел?

Я стоял впереди него на тропе. Вэй Мин неторопливо плыл в мою сторону. Его волосы развевал ветер в отличие от моих. И лицо у наследника спокойное было. Словно и не было ничего. Почему?!

Брат спокойно, с достоинством небожителя и гордостью наследника семьи прошел мимо, приветствовал каких—то встреченных небожителей. Боги и служанки их, духи, смотрели неодобрительно. Особенно смотрели на веер матери, которым он обмахивался как бы между прочим.

Он невозмутимо мимо прошел. Они растерянно посмотрели ему вслед, переглянулись.

— Только—только наследника дома Зеленых глициний сбросили в Бездонное ущелье, а он так ходит, словно стал уже главою семьи! — сплюнул Минж себе под ноги.

— Мерзкий сопляк! — поморщился Хон Гун.

— Но их наследник… — робко сказала принцесса Персиковых туманов и оборвалась под его взглядом.

Глава императорской стражи сердито взглянул на нее:

— Забудьте о нем. госпожа. От паденья в Бездонное ущелье не выживал еще никто.

— Но я слышала… — робкий взгляд на него — и она торопливо потупилась.

— Если слухи правдивы, то такая жизнь хуже смерти.

— Они не выберутся! — с усмешкою Минж обмахнулся веером. — Никто из Бездонного ущелья никогда не сможет выбраться. Серые горы хранят их от мира людей.

— Если бы и выбрались, мы бы услышали, — кивнул серьезно Хон Гун. — Они бы новую армию демонов тогда бы привели для нас.

— Ах. перестаньте говорить эти ужасы! — выронив веер. Мэй Хуа зажала уши.

— Простите старого служаку! — Хон Гун низко склонился, ладонь на кулак положив.

— Но вы же сами вспомнили этого сопляка, принцесса! — поморщился глава архива, снова обмахнувшись веером.

— У брата его было особое исполнение музыки. Жаль, что больше мы не услышим ни его новых версий, ни мелодий, которые он сам сочинил, — она сжала рукав все еще склонившегося главы императорской стражи. — Неужели, вам не жалко, что иссяк один из источников искусства, Хон Гун? Душа каждого мастера, как и его стиль, неповторима! В разнообразии видов и стилей искусства — одна из его неоспоримых и вечных красот!

— Грубое исполнение! — проворчал Минж. — Весьма неумелое! Лучше б он и дальше со своими мечами играл, лаская рукояти, а не струны! — поморщился. — Мерзкая музыка! Это ж надо было так испоганить «Небесного лекаря»! Еще и песенку к нему фривольную сочинил!

— Пойдемте во дворец уже, принцесса? — разогнулся Хон Гун. — Верно, матушка ваша вас уже заждалась. Или отцу вдруг понадобитесь?

Вздохнув, принцесса потянулась, чтоб подобрать выроненный веер, но сразу две служанки, метнувшись к ней, подхватили, отряхнули и протянули ей ее безделушку.

Раскрыв веер, Мэй Хуа, зевнув, обмахнулась.

И первою поплыла перед главою императорской стражи и главою императорского архива. Мужчины, переглянувшись, последовали за нею. Следом — еще два бога и еще три небожительницы. Сбоку поплыла стайка фей—служанок со столиками, подносами с пустыми чашами и тарелками и музыкальными инструментами.

Сидящий на обрыве Вэй Мин сжал полупрозрачную сферу в руке. Посмотрел с вершины горы на проплывающую снизу процессию с Мэй Хуа.

— Брат, они ответят! — глухо сказал юноша. — Кто бы это ни был, он ответит за твою смерть и твой незаслуженный позор!

«

Вздрогнув, я очнулся. По руке катился свет заходящего солнца. В кронах дерева над крышею незнакомой усадьбы шелестел ветер.

Напугано сел.

Двор усадьбы незнакомой. Я лежу на галерее, выходящей в сад. Старое дерево, кое—где облезшая краска. Кое—где по двору и по саду выбиваются сорняки. Не слишком ухожено, хотя и похоже на то, что здесь кто—то есть.

Голову мутило. Болел живот.

Ох, мой сон…

Одежда на мне была изрезанная, в присохшей земле и крови. Но живот под прорезью самой большой, под полосками крови присохшей, был цел!

Странный сон.

Или не сон вовсе? Но в том сне я был ранен. И мать с братом говорили так, словно меня вообще никогда не было! Словно меня… меня сбросили в Бездонное ущелье!

Поодаль был забор обрушен. На улице лежали обломки. Мертвый мужчина в лохмотьях. Что—то в городе случилось. Но этот дом… этот дом чей?..

С трудом поднялся, ухватившись за перила. Шатаясь, хватаясь за столбы встречные и за стены потом, вошел в дом. Прошел несколько помещений.

Странно, дом большой, чистый, но людей нет. Ни хозяев, ни слуг.

Прошел еще два помещения. Мимо открытой комнаты с алтарем. Взглянул устало — едва стоял уже — на поминальные таблички. Упал на колени.

Здесь были поминальные таблички с именами всех моих предков! Еще две — с упоминанием какого—то повесившегося и его жены. И несколько старых—с именами незнакомыми. И еще одна…

Я с трудом дополз к ней, едва дотянулся. К глазам поднес дерево свежее.

Погладил пальцами по надписи.

Почерк мой. На всех новых табличках почерк мой. Имена предков моих, но эта…

Мои пальцы разжались.

Поминальная табличка упала возле моих ног.

«Родственнику, чье имя мне не ведомо»

Я запоздало вспомнил, что сам ее начертил.

В доме мира людей.

После внезапных слов старшего брата, что мне никогда не вступить в гвардию Императора Неба, поскольку в семье нашей был тот, кого сбросили в Бездонное ущелье — и доверия к нашему роду больше не будет.

Никто и никогда не говорил мне, что у меня есть старший брат.

Даже Вэй Мин, когда я его опять увидел, сказал, будто те слова были просто моим сном.

Только табличку я позабыл убрать с алтаря.

Странный привкус крови во рту…

Я протер рот рукой.

На кровавый развод растерянно посмотрел. Сплюнул на пол.

Свежая кровь была на моих губах и, кажется, в моем рту. А на одежде вся кровь уже высохла.

Я долго сидел, прислонившись к стене комнаты с алтарем — чужим и моим — прижимая к себе ту табличку.

Родственник, чье имя мне не ведомо…

Это явь или сон?..

В нашей небесной усадьбе никто и никогда не заикался о нем.

Но… если этот последний, странный сон, был не бредом, а единственной правдой?

Мои мать и старший брат говорили, что сын моей матери умер. Мать не считала почему—то Вэй Мина своим сыном и била, калечила его спокойно! А он… он терпел, будто он — слуга ее или раб клана Зеленых глициний, та живая собственность, которая не имеет права на свое мнение и обязана все стерпеть спокойно, все стерпеть в молчании.

Я долго думал, обхватив голову, согнув и прижав к груди колени.

Голова побаливала. Иногда болел живот, словно нанесли на него царапину. Не проходил со рта вкус свежей крови. Явно не моей — я ощупал языком губы, десна. Во рту моем не было ран. И лицо было целое.