Сидел у забора потрепанного. Судя по запахам многочисленным и простым — у какого—то трактира.

Очнулся, услышав, как кто—то сказал:

— Огромное такое пепелище!

Очнулся и напрягся, вжался в деревянную опору, прислушался.

Тело чувствовало себя ужасно. Но сознание, слух ловил нить чужого разговора.

— Рыбаки как заметили, так все переполошились!

Рыбаки?.. В лесу?..

— А еще в самом Шоу Шани черти что происходит!

— Что, еще интереснее, чем пепелище близ Хуанхэ? — заинтересовался собеседник, отставил деревянную тарелку.

— Да вообще! Вот там храм был драконий…. На улице… как же ж ее? Запамятовал!

Я напрягся, весь превратился в одно большое ухо.

— А, на улице Зеленых драконов случился какой—то кошмар! Они там храм драконий под бордель пристроили. Чья дурья башка додумалась — мне неведомо. Никто не знает. Но вот там ночью из пруда воду все повыплеснули, да рыбу по улицам ближайшим разбросали. Люди болтают, что то дракон сердится.

— Так ежели дракон, что ж рыбу не сожрал?

— Но так если ж то дракон, то он же ж бог реки Хуанхэ! А иначе, ну сам вот скажи, как мог огромный пруд за ночь исчезнуть, водою по улицам быть выплеснут?

— и верно… странное дело! — согласился его собеседник, винца отхлебнул, судя по запаху.

— А еще бают люди… — тут болтун перешел на шепот, так, что я часть слов его и не расслышал: — Видение… светлячки… море… над рекою Хуанхэ! Дракон… девочка… гуцине…

— Ужели вернулся великий бог?! — вскричал собеседник его.

Да разбилась посуда, шлепнулось что—то о землю, из жижи в лужу. Возмущенно заорала какая—то женщина неподалеку. Видимо, потрясенный слушатель опрокинул в порыве волнения стол.

Я хотел вскочить, броситься к ним, заставить того заговорить. Хоть лезвием к горлу заставить его говорить.

Тело не слушалось. Глаза закрылись. Только и смог, что голову о ветхий забор прислонить. Прижаться всем телом к единственной и столь желанной опоре.

Не сдаться. Не спать.

Не спать, Ян Лин!

Они говорили, что вернулся дракон.

В Шоу Шан мог вернуться дракон…

Старик—шаман тоже самое говорил…

Шоу Шан…

На улице Зеленых драконов что—то случилось…

Я должен пойти в Шоу Шан…

Я… должен…

Я Ню

Когда снова увидела своего убийцу, сердце убежало рваться на скачки лошадей, забыв, что ни оно, ни я не имеем к тем грациозным скакунам, попавшим в рабство у людей, никакого отношения.

— Я твою ауру уже где—то вроде видел? — спросил демон, внезапно посерьезнев.

Да, впрочем, убийцу моего и так ничего уже украсить не способно. Ни иллюзия на изуродованном ожогами лице — если приглядеться, то кажется, будто ему прижигали лицо раскаленными кусками металла — ни лживые добрые слова. Я помнила, как он хладнокровно пронзил мне горло!

— Погоди—ка… — мужчина прищурился. — Ты… та сдохшая птица?

— Не сдохшая! — возмутилась я, сжимая кулаки.

— Ну, это исправимо, — опять ухмыльнулся он, опять поднял руку, в которую выскользнул кинжал каменный из рукава.

У меня все упало внутри. Я, глядя на него во все глаза, с ужасом поняла, что не убегу. Что у меня не хватит сил, чтобы повернуться к нему спиной и сбежать. Что у меня не хватит решительности атаковать его первой. Что защититься навыков у меня не хватит! Как страшно быть слабой!

Демон медленно ко мне прошел. Блеснули алые глаза с расширившимся и сузившимся зрачком. Кажется, уже тоже сжирал чьи—то души или даже плоть.

— Такая душа слабая у тебя, тощий дух! — проворчал он. — Совсем немного своей Ци, да чужое заклятие, которое, кажется, щитом будет лишь твоей вольной душе.

Я с надеждой вытянулась. Наверное, не смогла скрыть своих алчно блеснувших глаз.

— Слабый у тебя щит, между нами говоря, — добавил насмешливо мой мучитель.

— Но он сберег меня от смерти! — ляпнула я и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

— Ага, великое благословение — долго подыхать, давая соперникам много попыток поиздеваться над тобой! — фыркнул этот урод. — Тем более, что боль ты все равно продолжишь испытывать. Ты будешь по—настоящему умирать каждый раз, покуда твоя хилая Ци не иссякнет и покуда не иссякнет Ци слабой женщины, что отдала силы своей души тебе.

И я замерла, быстро—быстро дыша, сжав кулаки. Снизу вверх смотря на него — этот рослый воин был повыше меня.

— А впрочем… — он вдруг ухмыльнулся, когтистая рука сомкнулась на моей шее, оторвав от земли.

Я отчаянно вцепилась в его руки, но силы были не равны: мускулистый мужчина и тощая девчонка, тем более, едва живая от голода и усталости.

— А впрочем, дырка у всех женщин одинаковая, — ухмыльнулся он, заставляя меня съежиться. — Пожалуй, я тебя каким—нибудь неудачникам продам, за услугу. Они с голодухи согласятся и на такую женщину, полудохлую и тощую.

Мне захотелось его убить. Но когда он взлетел — и мы оторвались от скалы — то я безвольно обвисла в его мощной руке, разглядев за его спиною огромные, черные крылья… феникса! Хотя пламя, струившееся между перьев, было не света чистого, обычного огня, а приобрело какой—то ядовито—зеленый оттенок. Это выглядело жутко, но вот размер его крыльев, их размах… наверное, так сжимаются голубки и воробьи, которых хватает когтями и уносит мощная хищная птица.

Головой сердито мотнула.

«Да ну тебя, Я Ню! Какая из тебя гордая голубка? Разве что ощипанный воробей!»

Тем более, этот мужчина уже сразу и весьма прямолинейно высказался, что он думает о моем лице и теле. Наложницей одного из главных слуг местного управителя мне стать не грозит. Да не больно—то и хочется, учитывая, что он уже раз меня равнодушно убил! Я просто на крылья его засмотрелась. Всего лишь на миг. Крылья у этого феникса роскошные. И вообще, дурья моя башка, а я — всего лишь слабый дух, незатейливая мелкая птица в другом моем облике. Слабые, мелкие и полудохлые всегда замирают при виде сильных и больших.

И вообще, голову повернув, насколько на это была способна, я смотрела на унылый пейзаж подо мной: скалы, скалы, туман то плотный, то обрывками, да изредка копошение жутких оборванных существ под моим мучителем. Несколько пар жадных глаз, проследивших за ним и мной. Несколько упавших и разбившихся существ, лишенных крыльев при рождении или потерявших их после пыток и казни. В их лицах и фигурах, тощих или сгорбленных, ничего не напоминало богов, какими эти изгнанники и демоны когда—то были на Небе. Ужасное зрелище! Ужасное и противное.

— Тебе предстоит стать одной из них! — фыркнул мой убийца. — Если не научишься ублажать мужиков.

Меня передернуло от такого предложения. Быть подмятой под одно из тех чудовищ снизу? Да лучше быть заживо разодранной и сожранной!

Он затащил меня на склон горы повыше, окруженной магическим синим куполом — преграда прогнулась, пропуская нас — и швырнул в первую подвернувшуюся пещеру.

— Жди здесь, убожество! — рявкнул он и улетел, покуда я со стоном пыталась сесть.

Сесть удалось не сразу. А когда вспомнила, зачем он меня сюда притащил — каким— то чудовищам постилкою продать — то мне захотелось упасть и больше не очнуться.

Лежать, впрочем, на холодной плите каменной было ужасно, еще и спина, дважды разбитая, ужасно болела.

A потом я подумала, что он мог притащить меня домой, а там у любого мало— мальски приличного воина хранится несколько штук оружия. Ну, все ж трофеи, снятые с убитых врагов, на себе за раз таскать несподручно!

Короче, со стоном поднявшись, опираясь о шершавые, холодные стены пещеры, я вошла внутрь.

Много пещер в том подземелье обошла, так и не встретив никого: ни одной живой души, ни рабов, ни трупов. И даже женщины—наложницы не попалось ни одной. Просто пустые пещеры, маленькие и большие, прямые и изогнутые, иногда кое—где ручьи чистой воды. Я уже стала думать, что враг забросил меня в темницу, своего господина или лично свою. Ну, не мог же Эн Лэй серьезно в том жутком месте жить?!