— Приготовлю обед и все одежды выстираю! — громко возвестил Яо Чуан, сбегая.

В общем, после обеда я успел на два—три часа по городу прогуляться, покуда там Яо Чуана атаковал брат с требованиями нежно его любимые одежды отстирать. Разумеется, он уточнил, что его раздражает этот желто—зеленый оттенок зеленого, слишком яркий. За обсуждением его любимых оттенков и цветов я их и покинул.

В городе было тихо. Слишком тихо как—то. Это было даже подозрительно.

Мои попытки перекусить еще — едва запихнул в себя несколько пирожков и кусок свинины — и попутно расспросить сидящих поблизости простых горожан обо всем, а постепенно к продаже храма подвести, не увенчались успехом. Люди говорили охотно, тем более, доедать мясо согласились — хорошо, что выбрал собеседников попроще, те вот чиновники только презрительно на нас косились — но болтать обожали обо всем. Ничего ценного от них так и не выяснил.

Отправился дальнею дорогою домой, по пути разглядывал людей и улицы.

Демона того странного нигде не видел, как будто он совсем исчез.

Где—то совсем в других местах бродил Ян Лин. Неужели, у него и правда артефакт демонов? Но тогда зачем слуга демона согласился вместе с богом пить? Или он и сам не знает, что у него за меч?

Ноги меня к храму привели. Хотя бы развратных гравюр нынче у входа не висело. Девки попрятались, которые иногда завлекающе улыбались, сидя на ступенях. О, величие предков! До чего же мы дошли! Я так и не смог защитить храм за это время! Не смог очистить от этой скверны!

Сердце застыло растерянно.

Или… этих развратников просто испепелить? А людям, которые набегут, сказать грозно, что я — их бог, и что больше подобной дерзости и позора я не стерплю?

По улице Зеленых драконов брели, наклонившись, две старушки. Обсуждали какого—то нищего—степняка, который сегодня бродил по городу и кричал, что Шоу Шан скоро падет, ибо боги от него отвернулись.

Да бред! Люди легко могут себя погубить даже без вмешательства богов! Храм, разрушенный и запятнанный — это только верхний листок ядовитого растения.

Вздохнув, я пошел в усадьбу висельника, то есть, в принявший меня на время дом.

Я ночью обязательно заберусь в архив! К счастью, я могу без света в ночи видеть, так что, не привлекая вниманья к себе, смогу побольше свитков прочесть. Найти бы поскорее тот!

Замер растерянно.

А ведь в ночь пожара, два дня назад, я видел мужчину, который бегал по крышам и видел в темноте! Тот демон? Тот слуга демона? Голос вроде был похожим на Як Лина! Тьфу, имей он отношение к чокнутому принцу, о котором не слышали с момента казни уже несколько десятков тысяч лет, он бы скорее скрывал свое настоящее позорное имя, чем имя Ян Лин! Этот Ян Лин был явно принц не тот. Да и аура у него была как у людей, а у Хэ У осталась б аура хоть одна драконья. Или и так как—то должно быть заметно?..

Домой я поспешил еще быстрей.

Кажется, наследник рода уже поел и ушел медитировать или досыпать — на дворе висели уже наши отстиранные одежды, а Яо Чуан раскладывал сладости на подносе. У его ног стояла, с мольбой голову задрав, черная курица.

— Ваша еда готова, мой господин! — вскочил парнишка, меня завидев.

Одно печенье упало с подноса — и его тотчас же утащила курица. Сердито поставив поднос на ступень — печенье и сладости развалились в кучу неровную — Яо Чуан убежал за убегающей птицей.

Я уже полподноса съел, когда он пробежал, прижимая к себе упирающуюся беглянку. Прокричал напугано:

— Это старшему господину!

Я невозмутимо положил надкусанное печенье в рот, а оставшиеся аккуратно сложил в форме камелии.

Когда Яо Чуан обратно уже бежал, спросил невозмутимо:

— Так будем тренироваться сегодня или нет?

— Конечно, господин, я только… — взгляд его упал на вновь расставленные пирожные, он усмехнулся — кажется, капризы брата злили его не меньше, чем меня — и громко заголосил: — Я уже несу печенье, старший господин! — выхватил у меня поднос из—под носа и улетел за галерею.

— Я все слышал! — из—за стены возник гордый и мрачный Вэй Мин. — Вы сговорились кормить меня объедками! Не нужно мне это печенье! — и в свои покои уплыл, медленно раскрывая веер.

— А вы… — смутился парнишка, повернувшись ко мне.

— Давай тренироваться, — я облизнул крошки с губ.

Слуга отчего—то смутился еще больше.

— Д—да… — едва слышно сказал он, внезапно покраснев.

— Меч—то принеси! — усмехнулся я. — Или хочешь в рукопашную?

— А вы умеете? — растерянно распахнул глаза.

— На этом месте мне уже полагается распахнуть веер и сердито удалиться. Да вот незадача: не помню, где я оставил свой?..

Он робко посмотрел на меня. Мы внезапно оба рассмеялись.

— Я все слышал! — долетело из покоев наследника

Хотя, кажется, расслышал только я.

Меч взлетает мой, робко устремляется навстречу меч его. Я не бью со всей силы — ученик и так едва успевает мой отклонить. Хотя старается, сжимает зубы.

Удар мой — удар его. Он уклоняется от скользнувшего лезвия, справедливо рассудив, что с этого положения его не возьмет и не остановит.

Перекружившись — он опять смотрит рассеянно, отвлекшись — с громким криком, пробуждая его, рублю.

Вскрикнув, Яо Чуан отступает, прикрывая порезанное плечо, светло—коричневую простую ткань, покрывающуюся алыми пятнами, сливающимися и разбухающими.

— Может, хватит на сегодня?

— Пустяки, — отвечает, шумно выдохнув, — всего лишь царапина. Враг не станет меня щадить.

На сей раз я атакую уже молча.

Тело паренька гибкое, хотя вроде особых мышц не заметно, даже когда ткань обтягивает его хрупкое тело в движениях. Он явно много двигался, но не для укрепления тех самых мышц, а вообще.

Я бью — он уклоняется, поморщившись.

Из его рассыпавшегося пучка вырываются волосы — целое облако волос — и я на какое—то время замираю. Его разглядывая. Сейчас, когда плавные линии длинных черных прядей стекают по щуплой и угловатой фигуре, они смягчают все его движения и силуэт в целом. Даже становится мягче как будто его лицо.

— Простите! — едва слышно говорит Яо Чуан и, убрав в ножны меч, торопливо подбирает и завязывает на затылке волосы.

Вскрикнув, едва успевает уклониться. Разумеется, я двигался слишком медленно. Нарочно, чтобы он заметил.

— Враг не будет ждать, — ворчу.

— Конечно, мой господин, — отскакивает подальше он, пытаясь подобрать—таки волосы.

Но я с воплем бросаюсь на него.

Спешно перекружившись, удаляясь в пальце от моего клинка, Яо Чуан торопливо связывает на затылке волосы, просто узлом и, уже не разбираясь с длинным роскошным покрывалом ровным волос, выхватывает меч и у самой своей шеи с трудом отражает мой.

Мы стоим почти вплотную. Глаза в глаза. Начинает неровно биться его сердце, дыхание учащается. Он смущенно опускает взгляд.

— Смотри на своего врага! — рявкаю я.

Эдак мальчишку в первом же бою убьют! И как только брата моего сумел защитить от тех разбойников? верно, те резали обычно только крестьян?

Сзади достигает до нас смех.

Я, резко, развернувшись, устремляю к подкравшемуся со спины меч.

Брат замирает, глаза распахнув.

По моему клинку и по его шее стекают две кровавые струи.

Ло Вэй

В провинциальном городе было всего три храма, но вокруг двух из них ауры были самые обычные, неплотные, словно ритуалы там проводились лишь для виду или, хуже, за них брали деньги — и только тусклая, но мерцающая, белоснежная аура третьего сообщала о связи с этим местом некого бога. Причем, недавно его навещавшего.

Я стоял перед храмом на улице Зеленых драконов в некотором недоумении. Аура была слишком светлая, чисто божественною была, но вот поведение его богов… я бы, будучи еще обычным небожителем, всех тут поубивал, если внезапно узнал, что людишки из моего храма бордель сотворили! Но уже потом, став изгнанником, я бы все равно приперся лично и потребовал, чтоб красавиц притаскивали только для меня, самых красивых и искусных! Да даже земные боги и духи, которых по ошибки или по их коварству принимали за богов и начинали почетать, должны же были иметь хоть какую—то гордость!