Робко взгляд опустила. У моей кровоточащей ноги лежал диск. И второй поодаль. Металлические, остро наточенные снаружи, тонкая рукоять внутри, разделяющая круг на два полукружия. А вот демоны и боги с мечами и кинжалами лежали далеко. Ох! Почему же я не додумалась?!

— И часто у вас такие пигалицы? — уточнил уже, радостно хрюкнув, демон.

— Такую морду ленивую я вижу впервые! — Эн Лэй снова невозмутимо отпил.

Тьфу! Я тут едва живая от ужаса, а мои мучители спелись и дружно смеются надо мной?!

Но мечи были далеко. Я с ногою разрезанною — мерзкого круга лезвие впилось глубоко — далеко не убегу. Но этот круг… что вообще с ним делать? А хозяйка этого неведомого оружия уже лежала лицом вниз. Над волосами, спутанными спекшейся кровью, кружились мухи. И что мне делать?!

— Берешь за рукоять и метаешь в кого—нибудь! — невозмутимо заметил Эн Лэй.

— Как?! — я растерянно уставилась на оружие.

— Слушай, может, тебе еще и душу от этой морды на подносике поднести? — поморщился низверженный бог.

И тон, и сверкнувшие глаза ясно показали, что это было вовсе не предложение. Ну и правда. Если я некрасивая и неумеха, зачем я сдалась Эн Лэю? А демон смотрит, опять облизывается. Кажется, придется спасать себя самой. Ага, радуя Эн Лэя кровавым зрелищем.

Робко подобрала круг за рукоять. Демон хохотнул, глядя, прищурившись. Видимо, взяла не так. Перехватила. Полоснула по животу, ткань немного распалась, обнажив порез, я ойкнула. С надеждой вверх посмотрела. Эн Лэй вообще исчез!

Осторожно взяла круг за внутреннюю сторону, швырнула. Демон лишь отступил в сторону, хохотнул. Круг с глухим звоном упал к его ногам. У меня остался второй круг. Робко подняла его. Всхлипнула. Последнее мое оружие.

Робко посмотрела наверх: трусливая воробьиная душонка тянулась к хищному фениксу с мощными крыльями и клювом.

Эн Лэй сидел уже на уступе, ноги скрестив. Как раз отливал что—то коричневое в чашу серебряную из крупного кувшина. Моя смерть в когтях чудовища для него — всего лишь развлечение.

— Ну, хоть бы объяснил толком!

— А сама додуматься не можешь? — насмешливо вскинул бровь.

Шумно выдохнула, Сжала уже и лезвие круга. Ойкнула, выронив.

Демон, правда, не кинулся. Стоял, руки скрестив на широченной и волосатой груди.

— Может, просто зарежешься? — сочувственно он уточнил. — Только я сначала просуну в тебя что—нибудь. Аты уже потом…

— Заткнись!! — сжала кулаки.

— А тебе это разве поможет? — клыкастая ухмылка. — Если я заткнусь?

Что бог свергнутый, что чудовище из преисподней наслаждались моим отчаянным лицом и тщетными попытками сделать хоть что—нибудь. Зарезаться? Чтобы облегчить им жизнь?! Да ну их!

Всхлипнув, подняла круг.

Кинула. Вообще шмякнулся в сторону, даже не пролетев. Или не надо было его кидать? Вдруг соврал Эн Лэй? Вдруг просто надо было держать его в руке? Но с оружием последним я распрощалась. Эн Лэй неторопливо что—то пил. Хотя… в стороне валялись трупы с мечами и ножами. Если добегу.

И, сжав кулаки, отчаянно туда кинулась.

— С такой ногой не добежишь, — отметили наверху.

И я как раз споткнулась о чей—то бок, навернулась. Села в ужасе. Демон просто медленно ко мне шел. Думал, не убегу. Эх, я такая никчемная? Но радовать эти злые морды совсем не хочу!!!

А секира в руках бога с уродливой половиной лица была такая огромная и тяжелая, что я выронила ее, даже не оторвав. По ноге получила. Вскрикнула. Запрыгала на одной ноге. Обрезанной.

— Там ножик лежит, — невозмутимо добавили наверху.

— Где? — с надеждой посмотрела наверх.

— На подносике поднести? — скривился он.

Пришлось торопливо облапывать труп разлагающийся и мерзкий самой.

Демон стоял шагах в восьми, руки скрестив на груди. Его забавляла моя возня.

В итоге я нащупала за поясом какую—то каменную зубочистку.

— И что с ним делать?!

— А я должен еще и объяснить?! — возмутился Эн Лэй.

— Ты худший учитель из всех!!! — вырвалось у меня.

— Ага, я должен бегать за наглой мордой везде, сопельки и какахи подтирать, чтоб потом, если я внезапно подохну, эта морда ленивая накормила любую мелкую тварь?

Э—э…

Растерянно посмотрела снизу вверх.

Это он так заботится обо мне или только смеется, наслаждаясь моей паникой и глупыми метаниями?

— Да прирежься просто! — не выдержал уже демон. — Я уже жрать хочу. И еще мне гоняться за этой ленивой задницей потом, — многозначительно покосился на напивающегося чем—то Эн Лэя.

— Давай, сначала дадим издохнуть девчонке? — серьезно предложил тот. — А победителю достанется ее душа.

— А жрать не хочешь?

Поморщившись, помощник Властелина Бездонного ущелья качнул головой.

— И верно, жрать там особо нечего, — брезгливо посмотрел на меня демон.

Что?!

Сжала кулаки.

— Не задушишь, — ухмыльнулся тот, погладил себя по массивной шее.

Я едва не расплакалась, поняв, что он прав. Но умирать так глупо не хотелось.

Я кинулась прочь. Туда, где лежали женщины, сжимающие кинжалы. Одна рогатая.

Нога, распоротая и ободранная о камни, жутко болела, я поскальзывалась на своей и чужой крови, слизи, раз опять угодила мордой в разлагающий труп, вспугнув стаю мух. И когда демон, вдруг прыгнувший, оказался рядом, я рванулась не к той, с кинжалами, а куда—то в бок. И уткнулась спиной в скалистую стену. Демон, ухмыляясь, шел ко мне. Эн Лэй невозмутимо пил, глядя куда—то в небо, на силуэты скал, затканные туманом.

Я… так и погибну. Я так сдохну по—идиотски? Даже не поднявшись в небо?..

Ох, точно, небо!

Но обернуться не удалось — резкая боль пронзила шею, я рухнула почти у самых ног демона. По шее в человеческом обличии шрам прошел, но у бедной маленькой птицы тот нож вообще обрубил половину тела, изорвал грудь и внутренности. В той ипостаси мне не хватит сил даже прожить несколько мгновений, не то, чтобы взлететь. Да и куда общипанному воробью пытаться улететь от большого хищного феникса?!

— Что, на коленях будешь молить? Или я тебя научу одному делу… — лапа когтистая погладила серьезно его штаны. — А потом сам быстренько зарежу. А то жрать уже хочу.

Изверги! Мучители!

Вскочила, сжав кулаки. Спиною уперлась в стену. Демон стоял уже возле меня. Эн Лэй, не глядя на нас, распивал что—то. Так и умру? Нет! Нет… я так давно не пела на дереве… я так давно не пела у любимого ручья…

Сердце мучительно сжалось.

Птицам для жизни нужно небо.

Птицам до муки тесно без неба.

Но у птицы со сломанными крыльями остается только последнее: ее песнь.

И, как бы эти мучители меня ни высмеивали, пощады просить я не буду!

Мучительно ногти в ладони вжав, выпрямилась, расправила плечи, гордо подняла голову.

Спою и уйду. Спою даже здесь!

Веки прикрыла и, руки в сторону разведя, запела.

Бо Хай

Я стоял у моих покоев и смотрел, как лежит, истекая кровью, какой—то мужчина на моем дворе. Я, встрепенувшись, пытался позвать на помощь, но от ужаса онемел. Ни звука не сорвалось с моих губ!

Я в ужасе смотрел на мужчину с луком, что прятался на крыше. Он смотрел то куда—то на улицу, уворачиваясь от стрел, то на тот свежий труп. Он почему—то совсем не видел меня.

А потом закричали, забегали слуги и рабы. Вторая жена почему—то подбежала, рыдая, к лежавшему мужчине, а не ко мне. Почему? Я же рядом стоял! Что такое творится в моем доме?! Да пусть хоть старшая жена волосы ей все оборвет! Зря, что ли, я эту молодую дуру столько раз пытался уберечь от нее?! С мужчиною! Да в моем доме?!

Слуги стояли вокруг чужого, опустив головы.

— Лекаря! Лекаря! — отчаянно прокричала младшая жена. — Лекаря позовите! Все!

И они разбежались. А она дрожащими руками подняла чужого мужчину, развернула.

Я рванулся к нему, заорав от ужаса: с неподвижного тела из рассыпавшихся черных длинных волос с проседью смотрело мое лицо! Отчего?..