Нет, ощипанный воробей! Нет! Забудь о нем! Может, он просто прикинулся таким сердечным, чтобы отщипнуть от тебя хотя бы часть твоей инь, раз уж душу твою не удалось съесть! От Эн Лэя можно ожидать чего угодно, ибо он, похоже, давно уже здесь, раз прислуживает возле Властелина Бездонного ущелья.
Долго пришлось проплутать меж пещерных сводов, прежде чем наконец мне свежим воздухом в лицо повеяло. Ох, нет! Что за гадость?!
Я робко прокралась по стенке, по стенке к узкому проходу. Наружу выглянула. Мне захотелось ослепнуть, чтобы этого не видеть: подножие этой скалы, в которую меня закинул недавно или уже несколько дней назад Эн Лэй, было все усыпано трупами. Тела еще не успели разложиться, но кое—где дурной запашок уже полз. Мужчины, женщины, чудовища… голые камни, скалы, обломки камней. Горные утесы и склоны, горные неровные площадки впереди. И туман. Туман немного стыдливо прикрывал хотя бы часть внутренностей проклятого ущелья.
Нос зажала. Ушла внутрь. Не сразу решилась воздуха вдохнуть. Пока чистому, спасибо ветру! Ох, гадость!
Но, подумав, я пришла к заключению, что со временем эти трупы еще больше развалятся, а запах — только усилится. И лучше б мне перебежать отсюда, покуда тела их еще похожи на людей. Некоторые и правда походили на людей, особенно, женщины. А вот те клыкастые, прыщавые, бугристые, мохнатые, рогатые, слизкие чешуйчатые морды… фу, гадость!
Робко выглянула наружу. Трупы, разумеется, никуда не делись. Торопливо глаза и морду свою убрала обратно.
Недавно здесь было жуткое побоище. Похоже, там же грудь разодрали и сердце перерубили Эн Лэю. Но столько народу тут дохлыми лежит, а ему хоть бы что! И девку—духа поимел, и неведомо куда ушел. Страшно спросить… да и лучше, наверное, не спрашивать: если тут пещеры, да скалы, да голые каменные равнины одни, то чем же сверженные боги питаются?
Сердце сжалось от ужаса.
Неужели, слухи небесные не врали? Неужели… друг другом?! О, боги, поскорее б удалось сбежать отсюда! Я не хочу превращаться в демонов и чудовищ, как они!
Вздохнула.
Или… так и подохну тут?
Сжала кулаки, ногти — простые, ровные, чистые ногти, красивые — впились в ладони.
Нет, я не сдамся, покуда ноги еще идут и руки двигаются!
Я в этом рванье отсюда уйду!
Чуть постояв, осторожно выглянула наружу.
Или позаимствовать платье у одной из этих женщин? Они и худые тут валяются. И им уже одежда без надобности. Все равно сгниет через несколько дней. Хотя эти вырезы, разрезы, из которых вываливаются ноги. Фу! Пестрые, яркие, расшитые камнями, бусинами глиняными, металлическими бляшками или перьями… никакой красоты!
Уныло посмотрела на свои лохмотья. Да у меня, впрочем, тоже.
Вздохнув, пошла подыскивать труп девушки или женщины, с такой же маленькой грудью и худой фигурой. Они, кончено, уже попахивали, но платье отмою потом в ручье. Если найду.
Походила, прикусила губу. Девки и женщины молодые были, фигуристые. Такой как я ни одной. У них и бедра полные, и грудь роскошная, средних хотя бы размеров, что только подчеркивало их красивую талию. Да мертвым—то уже все равно!
Кусая губу, присела возле одной, с потрясающе роскошными волосами рассыпанными. Платье у нее было темно—зеленое, с голубыми вставками. Не самое яркое, но мне так и лучше, чтобы быть среди унылых грязно—серых скал и камней поменее заметной. Ох, мамочки, да у нее под эти всем ничего нет!
Торопливо завалила ее мужчиной, почти красивым, но с жуткими рогами, росшими из висков и когтями изогнутыми, желтыми, длинными.
Интересно, Эн Лэй на самом деле выглядит так или еще похуже? Я от его дерзких губ и умелых рук забыла обо всем. Ну, как—то… когда так кипят чувства, уже не до того, чтоб нащупывать у роскошного мускулистого феникса рога или хвосты. Зубы вроде у него были обыкновенными. Фу, воробей ощипанный! Фу! Перестань уже думать о нем!
Торопливо сняла свои лохмотья, платье надела, немного уже пахнущее. Сморщилась. Платье, разумеется, висело на мне мешком. Пришлось обворовать другую женщину на черный пояс. Тяжелый из—за нефритовых статуэток, подвешенных со сложными узлами на синих шнурках. И не красоты, не красоты ради. Глаза завидущие прочь убери от украшений, Я Ню! Тебе надо красться тут незаметно. О, или снять с той черное?..
Руки потянулись к надетому поясу.
— И не надевай, — прорычали сбоку.
Я шарахнулась от морды жуткой.
Демон в полтора человеческих роста, и не мои, а здоровяка вроде Эн Лэя, с мордой, перерубленной — багровая полоса из спекшейся крови проходила сквозь бровь, стекала по щеке и шла через горбатый нос — заляпанный кровью и слизью, в чешуйчатой серо—зеленой одежде, расшитой черными камнями, вырезанными в виде жутких клыкастых рож, стоял уже шагах в четырех от меня. Задумчиво облизнулся, разглядывая мою ногу, торчавшую из неприлично длинного разреза. Не поняла, я его интересовала как вместилище для его нефритового жезла или просто как еда? Но обе идеи мне не понравились до дрожи в коленях и стука зубов.
— Тощая ты! — добавил он, оглядев меня. И лапищи когтистые ко мне протянул.
Я, заорав, сбежала.
Он, радостно взревев, бросился за мной.
Не хочу, не хочу, не хочу!!! Не хочу, быть сожранной! Не хочу стать женщиной этого человекообразного рогастого чудовища с пятнами чешуи на морде и обнаженной мускулистой груди! Лучше уж снова с роскошным Фениксом… тьфу, общипанный ты воробей, забудь уже его!
Но скалистая равнина, кое—где прикрывая лохмотьями тумана — туман перемещался даже без ветра, объединяясь в большие клубы или разваливаясь на мелкие пушистые клочки, короче, как будто жил своей собственной жизнью — она скоро закончилась. Отвесной скалой. С моими—то ногтями и пальцами неумелыми по такой не залезть. Тем более, эта морда уже подступает ко мне, раскинув когтистые, испещренные шрамами и порезами лапищи.
Сердце бешено забилось. Алчно сверкнули желтые глаза со змеиным зрачком.
Взвизгнув, я метнулась между широко расставленных мускулистых ног в драных и воняющих многим штанах. Уткнулась клювом в чью—то руку оборванную. Тьфу, носом. Ой…
— Интересные игрища, — обернулась ко мне оскалившаяся морда. — Мне нравится, девочка.
Все—таки, как женщина? Нет!!!
Вскочила. Об подол длинный запнулась. Навернулась на чей—то труп лицом. Заорала.
Когтистая лапа сжала мой рукав, подняла меня вверх. Отчаянно рванувшись — в желто—серых когтях остался обрывок рукава — я рванулась прочь, уже подхватив руками подол.
Но проклятая равнина, усеянная трупами, оказалась всего лишь впадиной в земле. Как эти все сюда набились — неизвестно. Возможно, когти помогали им ползать по склонам или они умели летать? Но я была запечатана в тюрьме. Да и от этой морды за мною даже не веяло усталостью. А я уже задыхалась от долгого бега. Ноги в кровь содрала, босые, от здешних камней. В ужасе оглянулась, на подступающего демона. Всхлипнула, напоровшись ногою на что—то острое.
— Ну, ты и дура! — насмешливо сказали сверху.
Сначала чудовище заинтересованно подняло морду, зарычав сквозь зубы, потом и я осмелилась.
Сверху на уступе сидел, ногу на ногу закинув, Эн Лэй. Что—то пил из чаши серебряной. Надеюсь, не кровь трупов.
— Что, поделим девчонку или тебе придется открутить бошку? — серьезно спросил демон.
Мне б сбежать… но выхода—то из этой ямы огромной нет!
Как б я ни ненавидела Феникса — и за былые издевки, и за то, что спокойно чаи или вино распивал, смотря как я жизнь отчаянно спасаю, убегая от демона здесь — но он все—таки был сильным. Сильнее ощипанного жалкого воробья.
В мольбе сложила ладони.
— Спаси!
Демон насмешливо вскинул бровь, мол, решишься, трусливая морда, сам ее у меня забрать или нет?
Эн Лэй отпил пару глотков невозмутимо, долго смакуя напиток — к счастью, темно—коричневый — на языке, потом серьезно заметил:
— Я вот понять не могу: у тебя тут все завалено грудами оружия, а ты с чего—то уже второй час тут бегаешь и умоляешь меня тебя спасти?
