Незнакомец долго смотрел на таблички, посвященные моему роду. Долго, внимательно на имена смотрел. А потом плечи его поникли.

Я долго стоял возле него, почему—то боясь и уйти, и вздохнуть, чтоб не потревожить его покой. А когда он вздохнул, то как будто ножом внутри меня что—то обрезало. Холодным, обжигающем мечом отрезало кусочек сердца.

И у меня вырвалось наконец—то:

— Прости.

И беловолосый бог внезапно обернулся. А когда я увидел его темные глаза…

Тяжело дыша, я сел. Сердце билось как обезумевшее. Взгляд того молодого мужчины перед глазами стоял. Все обмирало внутри. Призрак?.. Бог?.. Дух?..

Я объяснил себе, что, наверное, то дух хозяина остался на земле. Если он повесился, значит, не от лучшей жизни. А если незадолго до этого убили его супругу. Он или кто—то другой?.. Оставшийся на земле дух вполне мог обратно в былой дом заглянуть или пройти возле места смерти. Увидел алтарь расчищенный, удивился. Особенно, двум табличкам пустым. Или именам чужих предков, внезапно появившимся на алтаре. Сделать второй алтарь для моих? Нет, времени жаль. В храме очищенном сделаю все как положено. А пока буду исполнять сыновью почтительность хоть так.

Торопливо достал кинжал и выцарапал на одной из пустых табличек: хозяин повесившийся дома. Пусть если снова призрак появится, он увидит, что его помнят и уважают. Я и перед его табличкой поставлю чашу с курениями.

Я еще одну комнату прочистил, гостевую. Мебель кое—где уже рассохлась и потрескалась, где—то лак разбух от воды, что текла сквозь дыру в крыше и уходила в подгнивший пол.

Думал, отчего ж запустили наши верующие храм? Давно ли? Надо будет местных расспросить стариков. И, заодно, найти ту мразь, кто продал храм под бордель. Увижу — голову отрежу. Нет, буду медленно разрезать на куски. Кусками обсыплю вокруг храма. Пусть люди запомнят.

Покуда я воевал с пылью, погрузившись в кровожадные мысли, со двора донесся запах поджариваемой курицы. Яо Чуан вернулся. А братец, разумеет, с галереи советы добавил. По поводу специй. Когда после пятнадцатой травы упомянутой оказалось, что ее слуга тоже не купил. И вообще слышал только о семи.

Готовил Яо Чуан более—менее прилично. To есть, мне было хорошо, я хорошо так поел, а вот Вэй Мин ругался между каждым куском, подхваченным в его палочки. Палочки, кстати, обычные, без серебряных узоров. Не серебряные вообще. Хорошо, что после уборки дома мне не обязательно днем тут оставаться надолго. Да уши свои придется подставить моему ученики. Лишь бы брате в запале случайно его не убил. Жалко юношу, он, похоже, старательный.

После обеда я учил Яо Чуана держать меч. Он, разумеется, держать не умел. Как же Вэй мина сумел защитить?

Да и меч его… меч, заметно старинный. Возможно, фамильный. Когда он его из ножен рванул, у меня перехватило сердце. Вспомнился внезапно дух, что приснился у хозяйского алтаря. Как он обернулся, как взметнулись снежно—белые волосы, поднялись и опустились длинные белые полы верхнего наряда, с прорезями по бокам, опустились поверх белоснежных штанов и босых ног.

А когда Яо Чуан взмахнул своим странным оружием, от которого как будто повеяло мощной ци, совсем не похожей на текшей по его ауре…

To ли взгляд парнишки случайный на меня, то ли новое непотребство в несчастном нашем храме… я едва успел отвернуться и опустить рукав, прикрывая кровавые иероглифы на локте. Да и морда брата за перилами исчезла. To есть, лицо наследника нашего рода. Ага, ткань фиолетовая свисает между перил. Да может просто уснул. Наелся. Намаялся, болезненный.

Но держал первый ученик меч скверно, я кинулся исправлять. И над осанкою надо бы поработать. Много над чем. А меч… что—то не то с ним. Не сказать, чтобы аурой демонической веяло от него. Но мощной несомненно. Да, может, предок в роду слуги был великим воином или даосом? Бывает же, что на вещи остается оттиск от ци хозяина. Не знакомого мне. Но он несомненно очень сильным был. Вот Яо Чуан другой. Тощий, хрупкий, невысокий. Не отросло еще бороды. Мальчишка еще. Ничего, подрастет. Я его вымуштрую. Если сдать Великий Экзамен хочу, мой ученик должен стать воином примерным. А не то и в моих умениях усомнятся.

Покуда мы дрались, двое стражей занесло на двор. С воротами новыми. Прямо благоухали свеженарезанным деревом.

— Простите, мы… — замялся у прохода за стеной один.

— Благодарю за заботу, поставьте на место, — бросил я сухо.

Надо поддерживать образ грозного нового господина. Хотя, наверное, надо было попросить Вэй Мина.

Они сами все установили. Даже принесли инструменты. О, и глины, забор подмазать и куски выбитые залепить на место.

— У нас, кстати, зрелище сегодня будет, — сказал один, болтливый.

Я промолчал, хватая за талию ученика и разворачивая в сторону. Тот словно оцепенел от моего прикосновения.

— Будут казнить двух охранников! — доложил болтливый.

Я снова промолчал, слугу отпустил.

— Которые не уберегли бордель.

— А что, разве головы отрезание — это интересное зрелище? — на полу галереи снова сидел Вэй Мин. Снова с веером.

— Как сказать, смутился уже второй воин. — Некоторым нравится.

— У меня дела, — серьезно заметил я. — Бордель…

Хотел сказать, что бордель их меня не касается, но они уже с первого слова поняли все не так и, заухмылялись. Тьфу! Ведь не обязательно же всем в бордель ходить и за тем! Я его просто ограбил.

А потом колокол на башне у городских ворот зазвенел. Стражи переполошились.

— Враги!

— Пожар!

— Не, точно пожар! — сказал второй, прислушавшись. — Простите, господин, нам надобно отбывать.

— Но он почти доделан уже, доложил второй, — не сердитесь. Он почти прилично уже держится.

Я их спокойно за заботу поблагодарил. Они испарились, забыв инструменты и ведро с глиной для забора. Вздохнув, пошел замазывать провал сам, накладывая на жирные слои глины куски. Яо Чуан порывался отобрать.

— Сделай—ка лучше ужин! — возмутился Вэй Мин. — И, кстати, надо б нам новую одежду прикупить. Из лучших шелков, с самыми лучшими вышивками. Брат, а где…

Где деньги лежат великому господину спрашивать было стыдно.

Завтра сходим вместе, — отрезал я. — Выберем лучшие вышивки.

И подешевле. А то он быстро деньги все изведет и слитки.

За забором носились люди. С ведрами от ближайших колодцев. И просто к друзьям поболтать.

Горела лавка торговца курицами. Судя по шепоткам, давно здесь известного. И дохлую курицу, почти ощипанную, кто—то повесил над воротами главы стражи Шоу Шана, прямо посреди дна. Она висела там, придушенная. И как тот шутник успел — не заметил никто. Но господин Син, говорят, понял намек и готовился к покушению. Вроде даже казнь решил отменить. Да мне, плевать, если честно. У меня до сих пор левый ус болит, когда переметнусь!

А ночью решил пойти в разведку. Покуда Яо Чуан уснул в расчищенной комнате. Покуда уснул капризный Вэй Мин. Самое оно, чтобы доходягу какого—то поймать и расспросить, кто тут мог бы сбыть мой храм и кому?..

— Брат, постой! — ухватил меня за щиколотку Вэй Мин, который, как оказалось вовсе нес пал, покуда я бесшумно встал.

— Мне дело надо делать, — сказал тихо.

Не дело Яо Чуана будить. Не дело ему знать, что его прекрасный учитель ночью грабил бордель.

— Брат, там какие—то чокнутые…

— Да где их нет? — ухмыльнулся я в темноте.

Да он прекрасно все увидел.

— Они точно чокнутые! — пальцы его сжались судорожно на моей ноге, когти, кажется, прорвали штаны. — Они меня едва не убили!

— И кто их довел?

Тишина. Многозначительная. Ну—ну.

— Но они хотят дракона убить!

— Что?! — резко развернулся к нему, он взвыл от завернутой руки.

— А то! — прошипел, разжимая пальцы, прижимая к себе вывернутую руку.

Я присел посмотреть.

— А может ли это… которые разрушают наш храм?

— Им зачем—то нужна драконья кровь. И кишки!