^cМежду тем король опять собрал войско, чтобы в октябре повторно вторгнуться в Саксонию, снять с полей урожай, который, как он видел в июле, обещал быть весьма богатым, и либо воспользоваться им по своему усмотрению, либо сжечь, а весь народ или истребить, или ввергнуть в вечное рабство. Напротив, саксы, которых столь великая опасность заставила поумнеть, пришли с немалым войском, чтобы или защитить в бою свою свободу, или потерять ее вместе с жизнью. И вот, оба войска сошлись в месте под названием Эбра¹². Все же войско короля было теперь не столь готово к битве, как прежде, ибо во-первых, [воины] его на опыте узнали, что саксы отнюдь не трусы, как им говорили, а во-вторых, отсутствовала значительная часть его прежнего числа. Ибо герцоги Бертольд и Рудольф, вернувшись из прежнего сражения, открыто постились из страха Божьего во время 40-дневного поста и принесли Богу обет не сражаться более за короля против невинных саксов. Они отправили к саксам [послов]; обменявшись [клятвами] верности, князья с той и другой стороны собрались для секретных переговоров; [швабы] обещали в своей верности, что если саксонские князья, сохранив честь, добровольно сдадутся королю, то и Саксония вся пребудет в мире, и они не окажутся в суровом и длительном плену. Был также слух, будто король поклялся князьям, что если они добьются этого ради его чести, то уже в начале ноября он, даровав всем свою милость, отпустит их по домам.

Тогда епископы, герцоги, графы и прочая знать саксов и тюрингов, поверив этому, добровольно сдались королевской власти¹³ и велели своему народу, крайне опечаленному этим, вернуться в отечество. Поместив их под стражу, король распустил войско, с великой славой вступил в Саксонию и с великой же славой был принят теми, которые оставались дома. Но, так как он не оставил прежней жестокости и заботился только о том, чтобы его боялись, а не любили, то не приобрел ни верности саксов, ни преданности прочих народов своего королевства и погубил, сверх того, славу среди иноземных народов, которую вполне мог бы иметь. Ибо к друзьям он был жесток не менее, чем к врагам; свою жестокость к друзьям он проявлял уже давно, чтобы враги сделали из этого вывод, что ждет их в будущем.

Затем он отнял владения у маркграфа Экберта фон Брауншвейга, своего близкого родственника, который не оказывал помощи саксам, но всеми силами помогал королю, и передал их Ульриху фон Годесхейму¹⁴, который, совершенно отринув страх Божий, носил прозвище Годесхац. Он также пожаловал своим людям земли взятых в плен князей, которые должны были остаться в целости и сохранности, и обманул [прочих] князей в обещанных им землях. Тогда же города, замки и все укрепления, которыми до сих пор располагала Саксония, он поручил своим сторонникам и повелел учинить насилие по всему краю.^c

^dМежду тем король велел закрыть все тропы, ведущие в Италию, чтобы правда об этих событиях не дошла до папы прежде, чем он через послов перетянет его на свою сторону. Затем, отправив к римскому владыке послов, он поведал о том, что саксонские епископы, забыв о своем сане, участвовали в битве против него, и просил его лишить их священнического сана, как неверных и нечестивых поджигателей гражданской войны, и поставить на их место таких, через которых церковь будет управляться в мире. Но молва уже достигла ушей папы и правдиво изложила ему всю последовательность произошедших событий. Итак, он отправил королю письма, в которых упрекал его во множестве других преступлений, просил отпустить плененных епископов, в целости вернув им их церковные земли, и созвать сейм в месте, куда смог бы явиться папа, на котором епископы или лишатся своего епископского сана, если заслужили это, или получат каноническое удовлетворение за обиды, которые претерпели. Если же король проявит непослушание в отношении священных канонов и не изгонит отлученных из своего окружения, то будет отлучен мечом анафемы от церковного единства. Получив это послание и его подтверждение со стороны тех, кого прислал папа, король сильно опечалился, ибо не нашел, как надеялся, в авторитете папы поддержки своим преступлениям.^d

1076 г. ^aКороль Генрих, празднуя Рождество Господне вместе со множеством князей своей партии в Госларе, решил осквернить этот праздник начала человеческого спасения убийством герцога Отто¹; но Христос удивительным образом спас его во славу своего рождества. Король поручил охрану этого Отто Роберту, архиепископу Бамберга, а тот, отправляясь ко двору короля, доверил сторожить его в некоем замке своим вассалам. И вот, король, послав без ведома епископа, велел его привести; причем [гонцы], изменив режим дня, должны были ночью скакать, а днем отдыхать вместо ночи. Когда безоружный [Отто] был доставлен 4-мя вооруженными [стражами] в Гослар посреди ночи, те через двор повели его в лес; как только он понял, что им приказано тайно убить его в лесу, то стал просить, чтобы ему разрешили помолиться в монастыре. Когда же ему в этом отказали, он внезапно выхватил у одного из них меч и, таким образом, бежал от них; достигнув места, где расположился епископ Бамбергский, он сильным шумом разбудил его, поведал о том, что с ним собираются сделать, и просил о помощи. Когда об этом узнал весь город, король не посмел открыто его убить, но освободил и разрешил являться ко двору, когда он сам того пожелает. Отто, будучи умным человеком, стал часто являться в королевский совет и за короткое время добился того, что король все дела, касающиеся королевской чести, решал, в основном следуя его советам.

Поскольку стало известно, что те вельможи, которые держали под стражей саксонских князей, находятся в Госларе, то жители Магдебурга направили письма Удо, архиепископу Трирскому - прочие - в другие города и провинции - с просьбами освободить, соответственно, их епископа или князя.^a

^bВ это время Готфрид², он же Гоцело, герцог Лотарингии, был убит в городе Антверпене из-за интриг Роберта, графа Фландрии. Ночью, когда все спали, он вышел по естественной нужде, и лазутчик, поразив его в тайное место, оставил меч в ране и бежал. Это был великодушный, но горбатый муж, сторонник короля и злейший враг саксов.^{b c}Он умер 26 февраля и был погребен в Вердене возле своего отца, не очистив себя последней исповедью и не укрепившись святым причастием.^c За него вышла замуж названная выше Матильда³, дочь Беатрисы от Бонифация, маркграфа из Ломбардии, которую позднее взял в жены герцог Вельф⁴, сын Вельфа, герцога Баварии; но сыновей не имел от нее ни тот, ни другой.