Итак, в то время как этот блаженный папа Григорий часто призывал короля Генриха к исправлению жизни, а тот отсылал ему смиренные приветствия, извиняясь и приписывая свои распутства как юностью, так и дурным советам тех, которые играют большую роль при дворе, папа наконец призвал к покаянию некоторых из его друзей, по наущению которых захватил он многие епископства и монастыри. Когда же те оставили это без внимания, он отлучил их от общения католической церкви, а короля призвал ни в коем случае не вступать с ними в общение. Между тем король, собираясь вторгнуться с войском в Саксонию, отправил папе покаянные письма, в которых просил, чтобы тот апостольской властью исправил в церковных делах то, в чем он, возможно, поступил вопреки справедливости; в этом он обещал ему свою верную помощь. Папских легатов, которых тот отправил к нему и посредством которых призывал его к покаянию, он также обнадежил обещаниями. Легатами же были Гумберт, епископ Пренесте, и Геральд, епископ Остии. О том, как он по своему обыкновению нарушил эти обещания, будет сказано ниже.

1075 г. ^aРождество Господне король Генрих отпраздновал в Страсбурге.^a

^bГерман, епископ Бамберга, был низложен властью папы Гильдебранда или Григория, как виновный в симонийской ереси.^b

^cМежду тем, когда столь продолжительный гнев короля против саксов более не мог уже оставаться тайным, князья Саксонии как по отдельности, так и все вместе отправили королю настойчивые послания, как письменно, так и без писем, умоляя лишь об одном: чтобы он, созвав княжеский сейм, или указал виновных и, доказав их вину, наказал по суду, или вернул им свою милость, если бы выяснилось, что они невиновны. Но, узнав, что он думает только о том, как бы их погубить, они направили послания князьям, которые были вместе с ним, и смиренно просили их смягчить дух короля. Из них мне хотелось бы привести письмо, отправленное Зигфриду, архиепископу Майнцскому, Вернером, архиепископом Магдебурга, при участии всех епископов, герцогов и графов, а также всего духовенства, мирян, великих и малых;^c в нем к предпосланному смиреннейшему обращению было добавлено следующее:

^c«Господин наш король, став юношей, стал править самостоятельно, отбросив советы князей; поддавшись влиянию тех, которые не думают ни о справедливости, ни о благе, он вопреки обычаю постоянно искал случай нас утеснить, добро наше отнять и передать своим любимцам, причем не за какую-либо нашу вину, но лишь потому, что у тех ничего подобного - или вообще ничего - не было дома, и земля наша им приглянулась. И вот, укрепленные [места] нашего края он занял сильнейшими замками, разместил в них вооруженных людей, которые или заставляли нас служить им подобно рабам, или убивали тех, кто хотел защитить [свою] свободу. Сколько бед, обид и ущерба претерпели мы в наших телах, женах и владениях и как милосердие Божье на время избавило нас от них, мы опускаем, ибо верим, что все это вам прекрасно известно. После того как улеглась эта буря и он вернул нам свою милость, мы не знаем, в чем опять провинились перед ним и за какие наши вины он опять начинает против нас войну. Земли, которые, как он жаловался, у него отняты, мы вернули его послам, и те сами сказали, что не осталось уже ничего, что следовало бы вернуть. Замки и укрепления, которые он велел разрушить, мы разрушили, кроме тех, которые он сам разрешил сохранить согласно нашему желанию. Вы обвиняете нас в разрушении его монастыря и могил сына и брата, тогда как слышали, как это случилось, и знаете, что мы в этом не виноваты. Никому из нас не хотел он доверить разрушение этого замка, но возложил этот труд на своих друзей. Те же, ленясь и пренебрегая [поручением], желая побыстрее совершить то, что им приказали, велели собраться живущим по соседству крестьянам и дали им власть разрушать. Крестьяне же, как то и свойственно невежественным и претерпевшим от этого замка много зла мужикам, когда никто не явился, чтобы их обуздать, не пожелали оставить от него ничего, что можно было бы опять восстановить. Позднее мы, как смиренные рабы, неоднократно отправляли нашему господину королю послания с многочисленными просьбами, чтобы если ему кажется, что мы виновны перед ним в этом или каком-то ином деле, то пусть нас судят князья, и мы или будем оправданы их приговором, или понесем наказание. Так как до сих пор мы не смогли получить ничьей помощи в том, чтобы заставить его принять это послание, то, пав к ногам вашей святости, все мы умоляем вас соизволить смягчить гнев господина нашего короля против нас и уговорить его поступить со всем народом так, как он поступил бы с отдельным человеком, а именно не пытаться разорять нас яростью войны прежде, чем будет доказано, что мы - виновны и не желаем искупать свою вину. Он получит от нас все гарантии безопасности, какие назовете вы и прочие князья, пусть только придет к нам без войны, и либо накажет нас по вашему приговору, если мы того заслужили, либо отпустит в мире со своей милостью, если нас признают невиновными. Если это его не устраивает, то пусть велит собраться своим князьям в любой части своего королевства и явиться туда тем из нас, кого он желает видеть, предоставив им гарантии безопасности, и поступит так, что вы велите с нами поступить. Передайте это нашему господину и убедите его ради страха Божьего вспомнить, что мы - люди, и не губить нас, невинных, на погибель своей души. Если ваши высочества будут праздны или менее благочестивы в сих неотложных делах, то пусть суд Божий отнимет у вас наши души. Если же король, возможно, не захочет прислушаться к вашему совету, то мы умоляем вас не быть орудием его ярости, не служить его гневу и не подвергать опасности свою жизнь и душу».

Каждому из вельмож тех краев саксонские князья отправили послания - письменно или на словах - аналогичного содержания. Наконец, они получили от короля суровый и отнюдь не милосердный ответ, что только в том случае они заслужат его милость, если без всяких условий отдадут под его власть самих себя, свою свободу и все, чем они владеют. Но те отказались это сделать, ибо неоднократно убеждались на опыте, как опасно полагаться на его милость.

Когда король праздновал в Майнце Воскресение Господне¹, посол от саксов пришел туда с письмами, вручил их Удо, архиепископу Трирскому, который в тот день служил мессу и как раз, стоя на кафедре, читал народу проповедь, и от имени всех саксов просил его ради любви Божьей зачитать их всему народу. Когда же король запретил ему это делать, посол сам раскрыл всему народу содержание писем и умолял всех, которые боятся Бога, не подымать [против них] оружие до тех пор, пока вина их не будет доказана. Тогда Рудольф, герцог Швабии, не забыв о договоре саксов с королем, заключенном против него, призвал короля не оставлять безнаказанным оскорбление, нанесенное Богу, а также ему и князьям, и обещал ему свое содействие всеми силами, какими располагает. То же самое сделали и все остальные князья, одни - соблазненные обещаниями, другие - которых было большинство -под угрозой смерти.

Когда саксы узнали про это, то отправили к королю и прочим князьям еще ряд посланий, [прося] их не карать мечом невинных, ибо если будут найдены виновные в оскорблении величества, то они и сами готовы наказать их согласно приговору [князей]. Тогда король передал архиепископу Магдебурга вместе с некоторыми другими свою милость, сказав, что, следуя совету друзей, решил не губить весь народ и исполнить все это в том случае, если они удалятся от его врагов и выдадут ему Бурхарда, епископа Хальберштадта, герцога Отто, пфальцграфа Фридриха и прочих, чьи имена назвал. На это послание с согласия тех, кого он требовал выдать, был дан ответ, что они согласны предстать перед ним при условии, что судить их будут князья от обеих сторон, которые либо докажут их вину и осудят своим приговором, либо оправдают и король вернет им свою милость. Но Вильгельм^cфон Лутислебен ^cи Фридрих фон Берг, увидев, что началась уже открытая война, забыли о клятве, которую дали вместе с прочими саксами, а также о том, что они-то и были главной причиной войны, по-предательски покинули отечество и ночью перебежали к королю, врагу их родины. Так что позднее ни друзья, ни враги не имели к ним веры, но и те, и другие питали к ним презрение, как к предателям и ничтожествам.^c