^cВ том же году Саломон, король Бретани, был коварно убит³ своими герцогами Паскветэном и Гурвандом; после его смерти они хотели разделить между собой его королевство, но поссорились при разделе, ибо большинство стояло на стороне Паскветэна; в итоге между ними вспыхнула война. Паскветэн, хоть и располагал огромным войском, все же нанял за деньги вспомогательные отряды норманнов, добавил их для усиления мощи своего войска и тут же отправился на битву с соперником. Вассалы Гурванда, видя, что [все] силы королевства перешли к Паскветэну, стали его покидать; в итоге в строю вместе с ним осталось не более тысячи [воинов], которые начали убеждать его удалиться и избежать смертельной опасности; ибо вместе с немногими он не в состоянии противостоять огромному войску. Однако тот дал на это такой ответ: «Да не сделаю я ныне, благородные соратники, то, чего никогда прежде не делал, а именно: да не обращусь я спиной к врагам моим и да не будет посрамлена слава моего имени! Лучше с честью умереть, чем с позором сохранить жизнь; да и не следует отчаиваться в победе. Померимся силами с врагами, испытаем, на чьей стороне удача; ведь спасение -не в численности, но в Боге». Воодушевив [своих] спутников такого рода речами, он, как говорят, напал на 30 с лишним тысяч врагов. Шум поднялся до небес, завязалось крайне ожесточенное сражение. Гурванд ворвался со своими людьми в очень плотный строй врагов и, как серп косит луговую траву или яростный натиск бури губит посевы, так мечи разили и поражали все [живое]. Паскветэн, видя, что его людей режут, как скот, бежал вместе с немногими уцелевшими. Затем норманны, которые были призваны на помощь, вступили в монастырь св. епископа Мелания и укрепились там по своему обыкновению; с наступлением ночи они, бежав, вернулись к кораблям. Эта битва произошла на полях близ города Ренна. Этот Гурванд был славен среди своих людей родом, но еще более славился доблестью и благородством, которые настолько проявились в нем, что по величию души и мужеству ему, казалось, не было равных. Так, однажды зимней порой король Саломон расположился лагерем против норманнов, чтобы защитить границы королевства от их набегов⁴; когда он оставался там в течение многих дней и среди его спутников зашла речь о свирепости и дерзости норманнов, названный Гурванд, дерзко и переоценивая свои силы, заявил, что, если король с войском уйдет, то он вместе со своими людьми берется продержаться в этом месте в течение трех дней после ухода короля. Лагерь бретонцев отстоял от флота норманнов всего на 8 миль. О словах, безрассудно сказанных Гурвандом, сообщили - уж не знаю, кто именно - норманнскому герцогу Хастингу. И вот, малое время спустя король Саломон, дав 500 коров, заключил мир с норманнами и, приняв заложников, собирался уже вернуться в королевство, когда посол Хастинга обратился к нему с такой речью: «Моему господину сообщили, что у тебя есть муж, который заявил, что если ты уйдешь, то он только со своими людьми дерзнет остаться в этом месте. Так вот, если он таков, каким кажется, то пусть останется, ибо мой господин хочет его видеть и свести знакомство с доблестным мужем». На вопрос короля, говорил ли он что-нибудь подобное, Гурванд ответил, что говорил и что желает доказать сказанное делом. И тут же просил о разрешении там остаться. А когда государь отчитал его, зачем, мол, он, охваченный глупым упрямством, и сам желает умереть из-за сказанных сгоряча слов, и своих людей предать смерти, тот, ничего не ответив, заявил, что, если не получит разрешения остаться, никогда более не будет ему верен. Когда Саломон понял, что его намерение непреклонно, то хотел дать ему подкрепление из числа своих вассалов, но тот отказался, заявив, что если при нем будут не только его люди, но и чужие, то сказанное им уже не будет правдой. Итак, король со всеми силами вернулся в королевство, а Гурванд остался в этом месте примерно с 200 мужами и ожидал там 5 дней. В 5-ю ночь Хастинг освободил от оков некоего пленника и, отправив его к Гурванду, велел передать, чтобы тот вышел ему навстречу к броду некоего ручья между 3-м и 2-м часом текущего дня, чтобы насладиться совместной беседой. Тот, не откладывая, велел своим товарищам взять в руки оружие и без промедления отправился в условленное место; заметив, что брод ручья служит как бы границей между его людьми и противником, он ни в коем случае не захотел там остаться, но, перейдя реку, вышел навстречу врагам. Норманны, удивленные смелостью и отвагой этого мужа, отошли от него и не решились на него напасть. Тот, бесстрашно прождав до 6-го часа, увидел, что никто не пришел со стороны врага и вернулся со своими людьми восвояси. Его дух был также непреклонен в отношении смерти, как и в отношении врагов. Так, после одержанной победы он заболел и оказался в страшной опасности. Ибо Паскветэн, узнав о его болезни, опять собрал силы и приготовился напасть на его сторонников. Те, страшно испугавшись, бежали к герцогу и, со слезами открыв ему угрозы Паскветэна, просили о совете против страшной опасности. Тот призвал их смело выступить против врага, неся его знамя, и предрек победу. Когда же они ответили, что не дерзают вступать в бой с врагами в его отсутствие, он, укрепив дух, который вместе с силами почти совсем уже покинул его, велел принести себя в постели, - ибо не мог идти ни пешком, ни верхом, - поставить перед строем врагов и так идти в бой. Вассалы, сделав это, тут же обратили врагов в бегство. Когда была одержана победа и его хотели отнести домой, то он на руках у вассалов испустил дух, который еще бился в его груди. А спустя несколько дней умер и Паскветэн. После почти одновременной смерти этих двух герцогов Бретань разделили между собой Юдикаэль, рожденный от дочери короля Эриспоэ, и Алан⁵, брат вышеназванного Паскветэна. Между ними были многие ссоры и войны. А когда Юдикаэль погиб в битве с норманнами, сражаясь более храбро, чем осторожно, вся Бретань перешла под власть Алана.^c

876 г. ^aВ июне произошло столь сильное и внезапное наводнение, что одно поместье, далеко отстоящее от ручьев и рек, в мгновение ока было поглощено потоком вместе с людьми и скотиной, деревьями и строениями, церковью и алтарем, и не осталось там даже следов обитания.^a

^bЛюдовик, король Германии, окончил свои дни 28 августа во Франкфуртском пфальце и был погребен в Лорше, в монастыре св. Назария. Это был христианнейший князь, по вере католик, достаточно сведущий как в светских, так и в церковных науках; усерднейший исполнитель всего, что требует благочестие, мир и справедливость, хитрый нравом и разумнейший в совете. При даровании или лишении общественных должностей он всегда руководствовался решением суда; он был победоносным в битвах, больше усердия проявляя к оружию, нежели к пирам, предпочитал богатствам орудия войны и ценил скрежет стали больше, чем блеск золота. Бездарные люди никогда не пользовались у него влиянием, зато талантливый человек редко когда впадал в немилость; никто не мог подкупить его дарами и никому не раздавал он за деньги ни церковных, ни светских должностей; но церковные [чины] приобретались добрыми нравами и святым образом жизни, а светские - преданной службой и верностью. Женой этого славнейшего короля - да будет благословенна его память! - была королева Эмма¹, происходившая из знатного рода, но еще более славная благородством духа; он имел от нее троих весьма одаренных сыновей - Карломана², Людовика³ и Карла⁴, которые после смерти отца счастливо управляли империей.