^cАнсфрид, епископ Утрехта,^c о жизни которого уже было кое-что рассказано в предыдущей книге¹⁰, ^cпосле того как, следуя божественным заповедям, смиренно предал себя своему Творцу и воссиял множеством добродетелей, оставил уже все земное и предался вечному блаженству в хоре ангелов.^{c d}Он болел от Рождества Господня до самого Обретения св. Креста. Когда уже был близок распад его плоти, он увидел в окне крест, созданный там уже после того, как зрение его померкло, и дал знать о том окружающим, прославляя Бога и говоря: «Вокруг Тебя, Господи, свет, который никогда не угасает». Наконец, он принял священное предсмертное причастие; в постоянном ожидании [смерти] научился он любить своего Судью и, живя, так сказать, в страхе земном, потерял всякий страх перед вечностью. Твердо полагаясь на заступничество св. Богоматери, которой посвятил себя и всех своих, он до тех пор осенял себя знаком святого креста, пока не почил в мире, а рука не упокоилась вместе с разумом.

После его смерти жители Утрехта пришли с босыми ногами и с оружием в руках к его доместикам и, плача и умоляя, сказали им следующее: «Во имя Бога, отдайте нам нашего пастыря, чтобы отнести его к его престолу и там похоронить». Но почтенная и святейшая аббатиса, его дочь, вместе с капелланами и воинами ответила так: «Его следует похоронить в том месте, где Бог допустил окончиться его жизни». Дошло до того, что вооруженные с обеих сторон вот-вот должны были угрожающим образом сойтись друг с другом и очень многие, конечно, лишились бы жизней. Но госпожа аббатиса бросилась между ними и тут же добилась мира. Воины между тем решили перенести его саркофаг с той стороны, где у ручья под названием Ээмбах были мастерские братии, на вершину горы. Пока они совещались, утрехтцы подняли тело и без малейших усилий, как они сами уверяли, перенесли его через ручей. Так воины, более сильная сторона, оказались в дураках. После перенесения святого тела на пути разлилось чудесное и ароматное благоухание, которое, как свидетельствуют вполне заслуживающие доверия люди, наполняло носы и груди в пределах более трех миль.^{d e}[Ансфриду] наследовал Адальбольд¹¹.^e

^cБазилика в Вунсторфе ужасным образом погибла от молнии вместе со всем, что к ней относилось. Тогда же были видны кометы.^c

^bВ течение этого лета и последующей зимы король мудро и доблестно умиротворил врагов и, собираясь отомстить Болеславу за нанесенные ему оскорбления и убытки, суровым приказом объявил после Пасхи¹² поход [против него].^b

1011 г. ^aРождество Господне король отпраздновал во Франкфурте, а в начале поста прибыл в Кореею; там 9 февраля умер благочестивый герцог Бернгард и был при великом плаче погребен в Люнебурге, в обители блаженного Михаила, которую он сам основал и в которой собрал конгрегацию монахов.

Виллигиз, архиепископ Майнцский, отошел ко Христу, а его место занял Эркенбальд¹, аббат Фульды; Бернвард, епископ Хильдесхайма, посвятил его 1 апреля.

Когда умер герцог Бернгард, герцогство унаследовал его сын Бернгард².^a Братом его был граф Титмар³, который позже погиб в поединке в присутствии императора Генриха⁴. ^bВ 18-й день после смерти названного выше герцога умер Лиутгер, его брат. В этом же году умерла герцогиня Хильдегарда⁵; [скончалась] также аббатиса Матильда⁶, дочь Лиудольфа, сына императора Оттона I. Чума и смертность косили народ везде - в монастырях, замках и городах.^b

^cПосле этого войско короля собралось в Белогорье⁷, что значит «Белая гора», в имении маркграфа Геро⁸; и большой ущерб тогда нанесли они этому маркграфу. Ибо вместо друзей он встретил в их лице врагов, которые уничтожили все его добро, за исключением разве что крепостных, а кое-что даже сожгли. Тогда же герцог Бернгард и Магдебургский приор Вальтард отправились к Болеславу, чтобы его образумить, но, ничего не добившись, вернулись назад. Туда пришел также Яромир, славный князь Чехии, который во всем был верен королю.

Оттуда они прибыли в округ Лаузиц, у входа в который расположен город Герен⁹, названный так по имени Геро, носившего прозвище Великий. Там тогда были схвачены два названных брата из провинции Гавельгау и города Бранденбурга, которые пришли к Болеславу, чтобы настроить его против короля; на обратном пути от него они угодили в ту западню, которую тайно расставили. Они были спрошены о многом, но не пожелали ни в чем признаваться и были повешены. Король и архиепископ Тагино между тем заболели. Тогда князья весьма обеспокоились относительно исхода предпринятого похода. Наконец ими было принято решение: король вместе с некоторыми епископами и большим количеством больных должен вернуться домой, а епископы Арнульф Хальберштадтский и Мейнверк Падерборнский вместе с князем Яромиром, маркграфами Геро и Германом и многими другими должны опустошить Шлезиергау¹⁰ и Диадези. И вот, все было сделано так, как они решили.

Когда названные господа, облаченные в доспехи, толпой проходили мимо города Глогау¹¹, где находился сам Болеслав, имея возможность их лицезреть, то привели в возбуждение души воинов, также видевших их со стен; последние тут же обратились к своему князю с вопросом - почему он терпит подобное, и потребовали у него разрешения напасть на них. А тот отвечал им: «Войско, которое вы видите, мало числом, но велико доблестью и состоит из отборных рыцарей. Если я нападу на негоу то одержу ли я победу или буду разбит, все равно стану слабее, чем сейчас. Король сможет тут же собрать другое войско; гораздо лучше будет, если вы его пропустите, а в другой раз, когда представится возможность, без большого для нас ущерба нанесем вред этим гордецам и отомстим за наши обиды». Так возбужденный дух его воинов был укрощен, а желание их навредить саксам в этом походе не осуществилось. И, хоть частые проливные дожди несколько помешали саксам, они все же нанесли врагу большой ущерб. Наконец, опустошив все лежащие вокруг земли, чехи вернулись к себе, а саксы, веселые, вернулись к Эльбе. Тут же отправив к королю послов, они объявили, что пришли, добившись полного успеха. Тот, уже выздоровев, дружелюбно принял как само посольство, так и следовавших за ним воинов, прибывших к нему в Мерзебург. А архиепископ Тагино, ранее отделившийся в Стреле от короля, отпраздновал в Магдебурге святой праздник Фиванского [легиона]¹² и, также уже здоровый, прибыл к королю в Мерзебург.