НЕНАСТЬЕ («Золотая маньчжурская осень…»)[309] Золотая маньчжурская осень, — Кто писал про ее красоту? Даже скверною рифмою просинь Я сегодня ее не почту. Дождь — без просыпу. Без перерыва Тучи серое тянут сукно, И поникший подсолнух тоскливо В ослезенное смотрит окно. Ищет песик с обиженной мордой Через грязь относительный брод. Жирный гусь, приосанившись гордо, Что-то наглое небу орет. Ах вы, гуси, спасители Рима, Ах вы, лапчатые мои, Как осенняя мгла нелюдима, Как мертво у крыльца и скамьи! Весь ты в сырости, в плесени, мирик Мертвых грез и живучей тоски, И слагает нахохленный лирик Непогожие эти стихи. Хоть бы буря!.. с ломающим вязы Ветром-тигром, с кровавой судьбой, Только не был бы голос мой связан Безнадежностью этой тупой. У ЧУЖОГО ОКНА («У приятеля свет в окне…»)[310] У приятеля свет в окне — У него и жена, и гости… Не укрыться ль к нему и мне От осенней тоски и злости? Но ведь, в сущности, я ничто Для него, а гостям, пожалуй, Помешаю играть в лото По какой-то копейке малой. Есть для некоторых закон Неслиянности. Вместе с ними, Побродягами, обречен Я путями блуждать ночными! А ведь были ж в моем былом И жена, и лото, и кошка, И маячило огоньком В чью-то ночь и мое окошко. И такая меня тоска Разрывала тогда на части, Что на удочки рыбака Променял я всё это счастье. И теперь я свободен, как Ветер, веющий взмах за взмахом, И любой мне не страшен мрак, И смеюсь я над всяким страхом. И когда мне беззубым ртом Смерть предскажет судьба-гадалка, — В этом мире, уже пустом, Ничего мне не будет жалко!.. ПОЛГОДА («Вот полгода как мы расстались…»)[311] Памяти А.З. Белышева-Полякова Вот полгода как мы расстались, И заботою женских рук Сколько раз уж цветы менялись На могиле твоей, мой друг. Что тебе рассказать, мой милый?.. В вечереющей тишине Я грустил над твоей могилой, Ты во сне приходил ко мне… И беседовал я с тобою, И когда просыпался вдруг, Мне казалось, что надо мною Окрыленный промчался друг. Ах, не знаю!.. Но даже если Ты теперь только светлый дух, Я тебя вижу в старом кресле, Речь спокойную ловит слух. И от печи железной жарко, И поет на коленях кот, И в рассказах твоих так ярко Жизнь угасшая восстает. Вот и ты, как и все на свете, В некий сумрачный час угас, Но как в прошлые дни — и в эти Где-то близко ты возле нас. Тихо листьями золотыми Сыплет осень из щедрых рук, И с речами совсем простыми Я к тебе обращаюсь, друг. Ведь жива нам твоя могила, И мы верить светло хотим, Что тебе интересно, милый, Как живем мы, о чем грустим. Дни бегут, но не ярче зорька За печальным встает окном. Часто женщина плачет горько Над могильным твоим холмом. Я и пил, и писал… Рыбачил, Летний твой обиход любя, И бывал я на той же даче, Только не было там тебя. И, твои вспоминая речи, Думал я, не крушась судьбой: Уж не так далеко до встречи, До свидания нам с тобой! АЗИЯ И ЕВРОПА («Как двух сестер задумал их Господь…»)[312] Как двух сестер задумал их Господь На голубом, на справедливом небе: Едина человеческая плоть, Но разны лики и различен жребий. Одна, прикрыв кольчугой мрамор плеч, Красавица с лицом патрицианки, Надменную сестре цедила речь И строила дредноуты и танки. Другую же пленял спокойный труд, Янтарь зерна и ветка спелых ягод, Мечтательно завечеревший пруд С таким красивым отраженьем пагод. И в горький плен сестру взяла сестра: Преодолев просторы и пустыни, Она ее заставила с утра И до утра — влачить ярмо рабыни. Всё, чем цвели поля ее земли, Всё, чем природа наградила щедро, — Всё это увозили корабли, Поля ограбив и ограбив недра. Года, годины!.. И вздохнул Господь На голубом, на справедливом небе: Пусть лики разны, но едина плоть, — Несправедлив порабощенья жребий. И в ту сестру, что ниц уже легла В пределе тяжкого долготерпенья, Вонзается небесная стрела — Мысль о свободе, об освобожденье. Так детонатор вызывает взрыв, Так молния раскалывает сосны, И вздыбливает Азию порыв Освободительный, победоносный! И новая в истории война, Озарена одной высокой целью — Дробит, ожесточения полна, Насилья цитадель за цитаделью. вернуться Ненастье («Золотая маньчжурская осень…»). Р. 1944, № 27. вернуться У чужого окна («У приятеля свет в окне…»). Р. 1944, № 30. вернуться Полгода («Вот полгода, как мы расстались…»). Р. 1944, № 30. вернуться Азия и Европа («Как двух сестер задумал их Господь…»). Р. 1944, № 35. |
