6 Утро вставало робко С лицом мертвеца. Выстрел хлопнул пробкой Из детского ружьеца. Заводской трубы тычина От изморози в серебре. Строилась мастеровщина На черном дворе. Стучали ружья О мерзлый шлак, И по-битюжьи Замедлен шаг. Светало — липло — Росло — и вот Командой хриплой Рассыпан взвод! Напора — бычий Последний шквал… Держитесь! Добычей Тебе — Москва! 7 Дорогомилово, Черкизово, Лефортовские тупики Восторг восстания нанизывал На примкнутые штыки! И Яуза шрапнелью пудрена, И черная Москва-река, И у студенческого Кудрина Поисцарапаны бока. По выбоинам неуклюжие, Уемисты и велики, С резервами или оружием Загрохали грузовики. 8 И мы слабели час от часу, Был вдесятеро враг сильней, Нас грозно подавила масса, Мы тяжко захлебнулись в ней. Она нас вдруг разъединила, Нас подняла и понесла, Слепая, яростная сила, Всезаполняющая мгла. На каждый штык наш напирала Уж не одна, а сто грудей, И всё еще казалось мало Солдатских этих шинелей. Поток их рос, росло кипенье, Движение со всех сторон: Так наше довершил паденье Примкнувший к красным гарнизон. Лишь в смерти был исход для смелых, Оборван, стих команды крик, И вот гремит по трупам белых Победоносный броневик. 9 Но город, ужасом ужален, Не рознял опаленных век. Над едким куревом развалин Осенний заклубился снег. Он падал — медленный, безгласный — В еще расслабленный мороз… Патронташами опоясан, На пост у Думы встал матрос. И кто-то, окруженный стражей, Покорно шел в автомобиль, И дверь каретки парень ражий, Вскочив, наотмашь отворил. Уже толпа текла из щелей Оживших улиц… В струпьях льда Сетями мертвыми висели Оборванные провода. А на углу, тревогой тронув Читавших кованностью фраз, Уже о снятии погонов Гремел Мураловский приказ. 10 Так наша началась борьба — Налетом, вылазкою смелой, Но воспротивилась судьба Осуществленью цели белой! Ах, что «судьба», «безликий рок», «Потусторонние веленья», — Был органический порок В безвольном нашем окруженьи! Отважной горсти юнкеров Ты не помог, огромный город, — Из запертых своих домов, Из-за окон в тяжелых шторах Ты лишь исхода ждал борьбы И каменел в поту от страха, И вырвала из рук судьбы Победу красная папаха. Всего мгновение, момент Упущен был, упал со стоном, И тащится интеллигент К совдепу с просьбой и поклоном. Службишка, хлебец, керосин, Крупу какую-то для детской, — Так выю тянет гражданин Под яростный ярем советский. А те, кто выдержали брань, В своем изодранном мундире Спешат на Дон и на Кубань И начинают бой в Сибири. И до сих пор они в строю, И потому — надеждам скоро сбыться: Тебя добудем мы в бою, Первопрестольная столица! ИЗ ФРАНСУА ВИЙОНА СКАЗАНИЕ О ДИОМЕДЕ[352] В царствованье Александра Диомед, морской бродяга, Был, закованный в железа, Стражей приведен к царю, Как разбойник, уличенный В грабежах морских, в пиратстве, Чтоб обрек его позорной Смерти высший судия. «Почему, — спросил владыка, — Ты, несчастный, стал пиратом?» Диомед: «А почему ты Называешь так меня? Потому лишь, что кораблик Мой и мал и ненадежен, Но будь силен я — и мог бы Стать царем, царем, как ты! От меня чего ты хочешь? Не с судьбой же мне бороться! В ней — простейшая отгадка Поведенья моего! Облегчи пирату участь, Знай, при бедности огромной И порядочность большою Никогда не может быть!» Царь слова его обдумал И ответил Диомеду: «Хорошо! Твое злосчастье Я на счастье изменю!» Так и было. Император Сделал честным человеком Диомеда, и Валерий Выдает рассказ за быль. Если б Бог меня сподобил Тоже встретить милосердье И добиться места в жизни, То, коль я впаду во зло, — Сам себя я осудил бы, Предал сам себя сожженью: Лишь нужда толкает в пропасть, Гонит волка из трущоб. вернуться Сказание о Диомеде. Соответствует строфам XVII–XXI «Большого завещания». |
