Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

ПОДВИГ («Обозный люд, ленив и беззаботен…»)[235]

Обозный люд, ленив и беззаботен,
Разбрелся по халупам и дворам.
Всё небо в тучах. Маленький Сахотин
В дожде, в ветру… и с ним по временам
Гул долетает канонады тяжкий…
В оконных рамах дребезжит стекло.
А вот штандарт. И у штандарта с шашкой
Стоит казак. И шашка — наголо.
Но что за крики, что за топот странный,
Чужих коней стремительная рысь?
К оружию!.. Немецкие уланы
В несчастное местечко ворвались!
Они неслись, как буревая туча.
Кто даст отпор? Победа им легка…
Обоз захвачен, и плачевна участь
Штандарта беззаботного полка!
Ужели враг его святыню отнял?
Погибла честь, и рок неумолим?
Но в это время забайкальскии сотник
С разведки шел. Лишь девять сабель с ним.
— За мной, орлята! — Ринулись казаки, —
Так в груду тел врезается ядро.
И все трофеи, не приняв атаки,
Им возвратил немецкий эскадрон.
Святой Георгий грудь героя тронул,
И белый крестик засиял на ней.
Но кто герой истории моей,
Кто этот сотник? Атаман Семенов.

БЕДНОСТИ («Требуй, Бедность, выкупа любого…»)[236]

Требуй, Бедность, выкупа любого
Из твоих когтей, —
Отбирай из самого святого,
Что всего святей!
Отнимай, как победитель грубый,
Всё и навсегда:
Приказания твои — как трубы
Страшного Суда!
Вымогай заимодавцем грозным,
Ставь на правежи!
Чахлым недугом туберкулезным
К койке привяжи!
Наклоняй негнущуюся спину,
Бей кнутом по ней;
Укажи холопство дворянину
Голубых кровей!
Вкладывай топор тяжеловесный
В руки батраку;
Шествуй вместе с девушкой чудесной
В спальню к старику…
Что еще… С покорностью какою
К алтарю припасть?
Не себя ли собственной рукою
Пред тобой закласть?
О, Богиня, грозным повеленьям
Внемлет всё кругом:
Пред тобою все мы — на колени
И о землю лбом!

ЗА ОКЕАН («Из русской беженки возвысясь…»)[237]

Т.А.

Из русской беженки возвысясь
До званья гра жданки чужой,
Из русской девушки став миссис,
Американкой и женой,
Вы всё же, думаю, в полете,
В тревоге поисков еще…
Ну, как, Тамара, вы живете,
Как день восходит и течет?
В труде, в тоске, в заботном плене,
В любви семейственной, простой,
И часто ль душу вдохновенья
Сжигает пламень золотой?
Уж по-английски, не по-русски
Стихи у вас, сказали мне,
И вы уже не в скромной блузке,
Как я вас помню в Харбине.
Но так-то именно и надо,
Надменность юности права:
Глаза у вас стального взгляда,
Стальная ваша синева!
Как удивительно — есть люди,
Чей лик несешь через года,
Но встречи с коими не будет
На этом свете никогда.
И, неким скованный союзом
В просторах сущих и былых, —
Молюсь о вас российским музам
И песню требую у них!
И, если к сердцу эти звуки,
Их скрытая, большая высь,
Над океаном наши руки
В рукопожатии сошлись!

«Сегодня я выскажу вам…»[238]

Сегодня я выскажу вам
Самые сокровенные мысли,
Которые раньше прятал,
Как неприличную фотографию
Прячет гимназист.
Как он, замирая от сладострастия,
Отдается ей, запершись в клозете,
Так и я вытаскиваю эти слова
Из конуры моего одиночества.
Послушайте,
На чем основано
Ваше презрение ко всему,
Что не изъявляет желания
Гладить вас по шерстке?
Вы умны? — Нисколько.
Вы талантливы? — Ровно настолько,
Чтобы писать стихи,
За которые платят
По пяти центов за строчку.
Пожалуйста, не улыбайтесь!
Это не шутка
И даже
Не желание оскорбить,
Это много больнее
И называется — истиной.
Кроме того, вы блудник:
Вы не пропускаете мимо ни одной женщины
Без того, чтобы не сказать ей глазами,
Что всегда готовы к прелюбодеянию,
Как револьвер к выстрелу.
Малейшая неудача
Приводит вас в отчаяние,
Но подлинное несчастье
Не ощущается вами,
Как землетрясение не ощущается клопом.
И все-таки,
Человек высоких вдохновений,
Я испытываю к вам
Родственную — наикрепчайшую! — любовь,
Которая мучит меня,
Как мучит порядочного человека
Связь с недостойной женщиной.
Да, вероятно,
Я когда-нибудь убью вас,
Как добродетельная жена
Убивает мужа,
Изменившего ей с проституткой.
И что же,
Ваше внимательное и любезное лицо,
Лицо сорокалетнего мужчины,
Продолжает улыбаться?
Вы слушаете меня,
Как слушают старую, надоевшую жену,
Как институтские глупости
Некрасивой женщины!
Я отклоняю дверцу зеркального шкафа.
Ибо, если невозможен развод,
Лучше уметь Не замечать друг друга.
Отправляйтесь жить своею жизнью,
Как я живу своею.
До новой встречи в уличающей плоскости
Первого зеркала!
вернуться

235

Подвиг («Обозный люд, ленив и беззаботен…»). ЛA. 1936, № 10. Сахотин — городок на территории Австро-Венгрии (ныне в Словакии), где действительно имело место сражение, описанное Несмеловым. Атаман Семенов — Семенов Григорий Михайлович (1890–1946), атаман Сибирского казачьего войска. В 1917 поднял антисоветское восстание в Забайкалье. Преемник администрации Колчака. В 1945 году захвачен советскими войсками в Маньчжурии и казнен в Москве.

вернуться

236

Бедности («Требуй, Бедность, выкупа любого…»). «Ковчег» (Нью-Йорк, 1942). Для публикации (по автографу) было передано П.П. Балакшиным (1898–1990), находившимся с Несмеловым в переписке в 1936–1937 годах.

вернуться

237

За океан («Из русской беженки возвысясь…»). Копия автографа (прислана В. Перелешину П. Балакшиным из США). Прижизненная публикация неизвестна. Адресат стихотворения — поэтесса Тамара Андреева: конце 1920-х она переехала в США, жила в Калифорнии, продолжала печататься в русских изданиях Китая.

вернуться

238

«Сегодня я выскажу вам…». Машинопись с правкой от руки (послало Несмеловым в Сан-Франциско П.П. Балакшину для альм. «Земля Колумба»). Прижизненная публикация неизвестна. В сохранившейся переписке Несмелова с Балакшиным не упоминается. Условно может датироваться 1936–1937 годами. По всей видимости, это единственное сохранившееся стихотворение Несмелова, написанное верлибром. В машинописи после девятой строфы еще одна, перечеркнутая от руки:

Да,
Одновременно
Я испытываю к вам
Отвращение и любовь,
И, чтобы истребить ее,
Я буду вынужден когда-нибудь
Уничтожить вас.
62
{"b":"202027","o":1}