«Вниз уводят восемь ступеней…»[230] Вниз уводят восемь ступеней. Дверь скрежещущая. Над ней, На цепи — качай его, звонарь! — Колокол отчаянья — фонарь. Влево, вправо вылинявший свет, Точно маятника да и нет … Сочетавшиеся свет и звук, Взмахи дирижирующих рук. Никнет месяц. Месяц явно рыж От железа этих ржавых крыш. Ночь прислушивается. Дома — Как тысячелистые тома. Как на полках книги дремлют в ряд, Четырехэтажные стоят. Неужели вам, бездарный день, В них еще заглядывать не лень! Вот рассвета первые ростки. Неба побелевшие виски. Восемь ступеней, как восемь льдин. Восемь. И болтливый кокаин! Застегну до ворота пальто. Брошусь в пробегающий авто. И, шофера отстраняя прочь, Догоню спасительницу-ночь. НАД МОРЕМ («…Душит мгла из шорохов и свиста…»)[231] …Душит мгла из шорохов и свиста, Поднимая теплоту до плеч, И на плащ, шуршавший шелковисто, Почему усталым не прилечь? Вот ты — вся. За тканью, под рукою, — Мускулов округлое тепло… Водопадом радости к покою, Словно лодку, сердце повлекло. Снова стало видно, слышно стало: Звон травы, фонарик рыбака… Снова море шорохом усталым Говорит, что полночь глубока. На рассвете дрожь щекочет кожу, И свернуться хочется в клубок; На рассвете снится теплый кожух Дедушкин, уютен и глубок, Или — сумка (утром сны — о детском) И цветные в ней карандаши… На рассвете сны мои не бегство ль В прошлое стареющей души? Вот отец, собрав на переносьи Складки лба, взглянул на шалуна, И бровей его седоволосье — Страшно молвить — как у колдуна! Ты проснешься раньше. И, на локоть Опершись, — в твоих глазах испуг, — Поглядишь: из мглы голубоокой Выплывает алый полукруг. И, от ночи на земле продрогнув, Сонной лени разомкнув кольцо, Взглянешь ты внимательно и строго На худое милое лицо… И, упав, чтоб телом греться возле, Вновь сомкнешь томление и лень. А восток уже над морем розлил Золотой и розоватый день… «Лечь, как ложится камень…»[232] Лечь, как ложится камень На верстовом пути, И обрасти веками, В землю до плеч уйти. Слушать, уставя челюсть В травы тропы живой, — Люди шагают через Каменный череп твой. Знать, впереди и эти Лягут: за рядом ряд… Вот твой удел, Бессмертье, Высшая из наград! ИЗ ПОТЕРЯННОЙ ПОЭМЫ («… Двойную тяжесть мы с тобой несем…»)[233] … Двойную тяжесть мы с тобой несем, Нам каждый день, как крепость, отдан с боем, И рассказать, поведать обо всем Немыслимо, пожалуй, нам обоим. У каждого есть некая черта, И за нее друг друга мы не пустим; Она встает как некий Гибралтар, И лишь за ней — нестиснутое устье, Где подлинность. И там позор и страх, И там, и там… — не слушай, голубица! — Там полночью тоскуют у костра Убийца черный и самоубийца. Они молчат. Глядят на блеск огня. Так смотрят совы — кругло, неотводно… А где-то плачет, не дождавшись дня, Двум выродкам на поруганье отдан, Ребенок-сердце… МЫ СВЯТО ВЕРИМ В ТЕБЯ, РОССИЯ («Христос Воскресе! — Сквозь все тревоги…»)[234] Христос Воскресе! — Сквозь все тревоги И все лишенья — сияет свет, И пусть тернисты еще дороги, Но вере в счастье не скажем: «Нет»! Христос Воскресе! — Года лихие Промчат бесследно и навсегда. Мы вновь увидим поля России И скажем жизни воскресшей: «Да»! Христос Воскресе! — Пусть вьются тучи И ночь над нами мрачна, как бред, Но бодро верим мы в жребий лучший И дням грядущим не скажем: «Нет»! Христос Воскресе! — Из ночи звездной Нам стяг Российский несут года, — Мы невредимо пройдем над бездной И смело скажем надежде: «Да»! Христос Воскресе! — Над темным бредом Советских подлых, проклятых лет — Пройдем мы к русским, святым победам И всем отпавшим ответим: «Нет!» Христос Воскресе! — Лихие, злые Умчат годины, падут года. Мы свято верим в тебя, Россия, Твоей победе гремим мы: «Да»! вернуться «Вниз уводят восемь ступеней…». Р. 1936, № 11. «…болтливый кокаин» — Валерий Перелешин в книге воспоминаний «Два полустанка» (Амстердам, 1987) пишет о процедуре покупки кокаина в Харбине и последующем действии наркотика: «В воротах приоткрывалось окошечко, смуглая рука корейца сгребала деньги и оставляла на узенькой полочке понюшку кокаина. <…> После “нюхнеуса” все сразу захотели говорить, причем говорили умно, увлекательно» (с, 51–52). вернуться Над морем («…Душит мгла из шорохов и свиста…»). Р. 1936, № 25. вернуться «Лечь, как ложится камень…». Р. 1936, № 33. вернуться Из потерянной поэмы («…Двойную тяжесть мы с тобой несем…»). Р. 1936, № 37. вернуться Мы свято верим в тебя, Россия! («Христос Воскресе! — сквозь…»). ЛА. 1936, № 3. |
