ПРИ ВРУЧЕНИИ ЕЙ ПЕРСТНЯ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ЧЕРЕПА Сей дар любви, сей дар сердечный — Грядущий образ мой и твой. Да не страшится разум вечный Бесплотной тени гробовой! Но как сроднить вас, лед и пламень, Любовь и надмогильный камень, Вас, буйный цвет и бренный прах? Любовь и смерть, равна их сила, Что все в себе соединила, И мы — ничто в ее руках. Кольцо исполнено значенья. В червонном золоте кольца — Нетленность чувства, жар влеченья, Друг другу верность до конца. А бедный череп к нам взывает: В гробу желаний не бывает, Ни жизни нет там, ни любви. Мы строим на песке зыбучем! Так торопись! В лобзанье жгучем Миг ускользающий лови! Диего Веласкес. Конный портрет принца Бальтасара Карлоса. ДАЛМАЦИЯ ПАСКОЕ ПРИМОВИЧ * * * Фелуку послали ускокам навстречу, плывет она в дали, в жестокую сечу. И чтоб безрассудно не сгинуть в сраженье, на Лопуде судно возьмет подкрепленье. Оттуда дорогу на Вратник проложит, где вражью берлогу отряд уничтожит. Как ядра фелуки — злосчастным ускокам, так мне мои муки ниспосланы роком. А радость былую верну я и силу, когда поцелую тебя, мою вилу. * * * Фигли строила ты двум молодцам в сутанах. Сколько мне пришло на ум мыслей нежеланных! Или вправду промеж вас шашни? О, создатель! Все проведает тотчас грозный настоятель. Он таков, душа моя — все пред ним робеем, словно малая змея перед лютым змеем. Как ты терпишь, ангел мой, черноризцев рядом? Уж меня ты удостой благосклонным взглядом. А тебе я послужу честио, без обману, днем и ночью госпожу ублажать я стану. * * * Фра Мартин зазвонил в свои колокола, денницу возвестил, и — светлая взошла. Измученный тоской, сомкнуть я глаз не мог, лишь утренней порой уснул без задних ног. О, как был счастлив я, когда в чудесном сне владычица моя пришла в постель ко мне. Когда обнять хотел я несравненный стан, вдруг сон мой улетел, растаял, как туман. А мне опять страдать, смиряя горький стон. О, если бы опять увидеть этот сон. XОРАЦИЕ МАЖИБРАДИЧ * * * Свет мой, сладостная вила на восходе солнца, сидя у оконца, злато прядей распустила вдоль прекрасной выи,— грели душу мне не раз косы золотые. Ветер ласковый с Амуром игрища затеял, ей в лицо повеял, липнут к прядям белокурым бедокуры эти, тонкой пряжей завладев, мне сплетают сети. Изловить хотят, как птицу, милой на потеху, мне же не до смеху, о, за что меня в темницу?! Нет, не уповаю я на милость госпожи, в пламени страдаю. О, какая злая доля, говорю по чести, с этим ветром вместе принесла мне столько боли, что в слезах тоскую и влачу большой валун на гору крутую. * * * Как без сердца с жизнью слажу? Я его оставил где-то. Сердце! Сердце! — нет ответа. Где же мне найти пропажу? Ах, куда оно девалось? Ждать ли встречи, боже правый? Горечь дум страшней отравы, жить не долго мне осталось. Таковы причуды страсти, что склонясь к ее приказам, гибнет сердце, гибнет разум, и душе грозят напасти. Если кто-то в полной мере жив без сердца, о мой боже, сделай так, чтоб мог я тоже пережить печаль потери. С ОСТРОВА МЛЕТ Отверженным я стал, наказан за грехи я, живу средь голых скал в плену морской стихии. Ревет прибой всю ночь и днем рыдает снова, уходит радость прочь от проклятого крова. А для благих бесед на тихих побережьях, к несчастью, места нет, поскольку нет заезжих. Царящий надо мной закон жестокий рока нас разлучил с тобой, унес меня далеко. И твоему рабу влачить, увы, до гроба злосчастную судьбу, чья непомерна злоба. Отчаясь, восстаю и вслух кляну светила, чья воля жизнь мою твоей красы лишила. НА СМЕРТЬ ПОЧТЕННОГО ОТЦА МОЕГО, ГОСПОДИНА МАРОЕ МАЖИБРАДИЧА Украшает кроной гордый дуб дубраву, и пока — зеленый, он стяжает славу, а когда повеет осенью ненастной, крона поредеет — и забыт, несчастный. Дерево родное, ты ласкало тенью, всех во время зноя осеняло сенью, высох ствол твой ныне, зелень быстро вянет, мощи нет в помине — кто ж тебя помянет? Слушай, мой хороший, что тебе открою — твой листок, проросший вешнею порою: никого не встретил я во всей округе, кто б на этом свете погрустил о друге. Где твой друг Бурина, столь тобой любимый? Где собрат Ранина, столь тобою чтимый? Где все остальные, что тебя любили? Малые, большие — все тебя забыли. В жизни ты на славу уповал едва ли, но тебя по праву лавры увенчали. С Джоре и Андрием вечность коротая, ты теперь сродни им в горних кущах рая. Пребывай же в небе с доблестными вместе, твой высокий жребий дан тебе по чести. |
