ЖАН-ОЖЕ ДЕ ГОМБО Я С ВАМИ РАЗЛУЧЕН Я с вами разлучен, леса, долины, горы, Где я увидел свет и счастлив был подчас; Я с вами разлучен и словно мертв без вас: Меня лишили вы поддержки и опоры. Напрасно я стремлюсь, к вам обращая взоры, Покинуть край чужой, где сердцем я угас, Напрасно на судьбу ропщу в недобрый час: Мне вас не возвратят ни ропот, ни укоры. Вы мной потеряны — и я мертвец живой. Не здесь ты, родина моя! Но предо мной Пример Спасителя, о нем я помнить буду; Нет, я не изменюсь, пока живым слыву,— Он места не имел, где приклонить главу, А я, куда б ни шел, я чужестранец всюду. ХАРИТА ПРОЧЬ УШЛА Харита прочь ушла из края, где когда-то Два солнца глаз ее смотрелись в гладь озер. Зефир, чтоб ей внимать, на травяной ковер Ложился у воды, смолкая виновато. Вот лес, чьи гордые вершины в час заката, Казалось, опалял мерцающий костер. Но этих мест краса, что так пленяла взор, Оставив все как есть, исчезла вдруг куда-то. О радость дней моих, какой удел нас ждет? Подобна ты цветку: лишь утро он живет. Уходит радость прочь — печаль подъемлет знамя… Но, счастьем притворясь, печаль здесь не одна: Пустынный полон край прелестными тенями, И где Хариты нет — вновь предо мной она. ПО МОРЮ Я ПЛЫВУ По морю я плыву, взирая боязливо, Как самый ясный день грозу в себе таит; Благоразумие мое не победит Ее внезапного свирепого порыва. Волнам доверившись, я знал, как прихотлива Бегущая волна: ее обманчив вид; Здесь все опасностью великою грозит, А берег — это смерть, что ждет нас молчаливо. Мир с морем схож, где я, чтоб скуки избежать, В минуты зыбкого затишья мог внимать Коварным голосам, когда сирены пели. И страх меня томит, поскольку вижу я Гряду подводных скал, предательские мели И бездну черную, куда швырнут меня. * * * О мысли праздные, за радостью былою Зачем бежите вы? Ее не удержать. Хотим мы, чтобы вновь любовь была с тобою И сердцу твоему вернула благодать. — Химеры глупые, вы знаете, с какою Печалью нам дано о прошлом вспоминать? — Надежда верная, как любящая мать, Нам душу исцелит, не знавшую покоя. — Ах, разве я могу надеяться и ждать, Что милая моя ко мне придет опять? — Причуды верности любовной очень странны. Ты женщин не кляни. Развей душевный мрак. Ведь их отказ — ответ оракула туманный: Предскажет вам одно, а выйдет все не так. * * * Ее не видел я, она мне не знакома… Зачем влюбиться в тень велел мне тайный рок? По слухам, воплотил в ней совершенство бог,— И страстью к ней одной душа моя влекома. Померкнет ум, когда увижу я фантома! Так в бурю гибнет бриг, хоть берег недалек. Жизнь, смерть ли принесет мне встречи нашей срок? В одном лишь имени — надежда, страх, истома… Любовью к призраку кто долго проживет? На слухах основать возможно ли, Эрот, И всю мою печаль, и всю мою отраду? Я больше не хочу внимать молве о ней! Поверю лишь себе! Ее мне видеть надо, Чтоб или разлюбить — иль полюбить сильней! * * * Ты, усомнившийся в могуществе небес, Ты, почитающий природу вместо бога, Скажи нам, кто зажег все звезды, — их так много! — В движенье их привел, исчислил путь и вес? Каким ты одержим желаньем? Или бес, Вселившийся в тебя, рад всякому предлогу, Чтоб разум твой мутить, и, потеряв дорогу, Бредешь ты, как слепой, сквозь заблуждений лес? Как можно отрицать, что все творцу подвластно? И жизнь и смерть людей являют ежечасно, Что Провиденье есть… Есть, к твоему стыду. Коль эти знаменья твой ум не удивили, И небо и земля тебя не вразумили,— О грешник, обо всем узнаешь ты в аду. ЭПИГРАММЫ РАЗГЛАШЕННОЕ БЛАГОДЕЯНИЕ Он оказал услугу мне И так о ней распространялся, Что мы с ним квиты: он вполне Сам за нее и рассчитался. ВЫНУЖДЕННЫЙ ВИЗИТ Ко мне он ходит раз в году, А после я к нему иду; Томится он, и я в томленье, Платя стесненьем за стесненье. ЛЮДИ В людских сообществах, столь шумных, Возник закон во время оно. Лишь у зверей благоразумных Нет разума и нет закона. ЖИЗНЬ ГИЙОМА О нем никто не скажет слова Ни доброго и ни дурного: Не враждовал он, не дружил; То сидя сиднем, то в движенье Он прожил жизнь и в довершенье, Хотя и помер, но не жил. |
