ФИЛИПП ФОН ЦЕЗЕН ОДА Предрассветная звезда, Не беда, Если ты проспишь немного! Ожидаючи зарю, Говорю: — Ну, помедли, ради бога! Хосе Рибера. Хромоножка. Солнце, задержись в пути, Не свети. Дай понежиться влюбленным Лишний час в ночном лесу И росу На ковре оставь зеленом. Жарче всякого огня Для меня Тело дивное, родное. И без хитрости скажу, Что схожу — Ах, с ума схожу от зноя! Кто ее опишет взгляд, Как велят Мне мой дар и долг поэта? Сердце, ты провозгласи: — Не гаси Эти звезды до рассвета! Пусть сияют, пусть горят! Говорят (Сам господь тому свидетель): Радость юности нужна, И дружна С пылким сердцем добродетель! Ночь с любовью заодно! И вино В нас бурлит, к любви взывая, Жар любви и огнь вина! Рождена Этой ночью жизнь живая. К БОГОТВОРИМОЙ, РАВНЫХ СЕБЕ НЕ ИМЕЮЩЕЙ РОЗЕМУНДЕ О Роземунда, ангел мой, души моей царица! Когда б ты знала, что со мной, беспомощным, творится! Но ты не видишь слез моих, а им потерян счет… Ты спишь, должно быть… Что я?! Нет! Сон и к тебе нейдет Мерцают траурным огнем небесные светила. Боль сострадания — увы! — все небо охватила. И среди звезд переполох, и лунный слышен стон: «Да как же так?! Неужто жив без Роземунды он?!» В линялый кутается плащ сырая мгла ночная. Оцепенела ночь, своих коней не погоняя. Они бредут едва-едва по Млечному Пути. Они от жалости ко мне не движутся почти. Чего-то медлит отпирать восток свои ворота. В траве не блещут ни роса, ни солнца позолота. Возможно, день целует ночь совсем в иных мостах И нас забыл. И оттого еще сильней мой страх. О Роземунда, алый рот, ах, рот, что роза, алый! Из-за тебя, ах, алый рот, мой ум мутится шалый. Пошел паломничать мой рот, как некий пилигрим, Чтоб, как к святыне всех святынь, припасть к губам твоим. А как горят твои глаза, два дивных изумруда! Их свет пронзил меня насквозь, свершив подобье чуда: Я разглядеть тебя могу и в непроглядной тьме, И сотни сотен тысяч раз лобзать тебя в уме! В моей душе твой светит лик, и ты не удалишься. Ты бесподобно хороша, когда ты веселишься. Ни у кого я не встречал еще такой красы, Такой каштановой, такой распущенной косы! А твой зовущий голосок, как звонок он и сладок! Я слышу зов самой любви! Меня трясет припадок! Огонь мечу! Мечтой лечу под твой заветный кров. Ах, будь я болен, у тебя как стал бы я здоров! ИОГАНН ГЕОРГ ГРЕФЛИНГЕР
ПРАЗДНИК Пойте, шутите! Сердцем цветите! Душу заселим Буйным весельем! Слышится клич нам В пенье скрипичном: Нуте-ка спляшем Девушкам нашим!.. Пальцы сплетемте. Может, пойдемте?.. Ну и намеки! — Вспыхнули щеки. Полно быть мрачной! Стань новобрачной!.. Мрачен лишь олух Среди веселых. Мудрость природы — Свадьбы да роды! К играм весенним Всех переженим: Верное средство Множить наследство! Дай насладиться!.. Счастье плодится! Благо всем людям! Мудрыми будем! Жар не тушите! Пойте! Пляшите!.. ГАНС ГРИММЕЛЬСГАУЗЕН ГИМН КРЕСТЬЯНСТВУ На всей земле во все века Клянут и давят мужика, Но все, что пьем мы и едим, Добыто не тобой, а им. Чтоб род людской не подыхал, Адам землицу распахал. Считай: от пахаря пошли Все — в том числе и короли. Чем жизнь красна и мир велик — Вскормил и выходил мужик. Насущный хлеб — земную рожь — Ты из мужицких рук берешь. Король — отечества оплот, Нам богом посланный, и тот Спешит крестьянство обобрать: Иначе как прокормишь рать? Из тех полуголодных сел Плывет еда на барский стол, От тех крестьянских рук и спин Течет нам в глотку сладость вин. Кто сердцем землю возлюбил, Во славу ей дома срубил? Зачах бы мир наверняка, Не будь на свете мужика! Лишь одного я не пойму: С чего б печалиться ему? Хоть обделен мужик добром, Зато весьма здоров нутром. Он ладно скроен, крепко сшит. Его подагра не страшит — Болезнь, что часто сводит в гроб Иных сиятельных особ. При этом всём от чванства он Господней волей защищен: Тех, кто влачит свой тяжкий крест, Вовек гордыня не заест! Мужик сему душевно рад: Вломился в дом к нему солдат, Корову отнял, хлеб забрал, Чтоб носа он не задирал! |
