ПОЛЕВИК На волнах Рейна полный лик луны Был отражен, и юный Полевик Невдалеке от водной быстрины Сел на траву и к дудочке приник. Ручьи журчали посреди дерев; Пел Полевик, и звонок был напев: «О гордый вяз, о красная сосна, О ива, что склонилась над рекой, И ты, ольха, что на скале видна, И ты, скала, что поросла ольхой, И виноград, что смотрится в родник,— Но лишь Диану любит Полевик. Рачительный крестьянин гонит скот На луг, хозяйским рвением горя, На маслобойню молоко везет, Чтоб масло сбить, — вот так и я не зря С моей Диаиой долго бился всласть, И крепко сбил в ее сердечке страсть. Мольба и лесть в былые времена Служили мне, но на слова мои Она была бесчувственней бревна, Жесточе камня, горше спорыньи,— Да, как змея, она бывала зла — И жизнь моя все тягостней текла. Теперь она зовет меня „дружок“, Всегда к любви подать готова знак; Мы падаем на скошенный лужок, Затем (о, если б чаще было так!) Мне без корсажа предстает она, И плоть моя желаньем зажжена. Прелестная Диана прочих дев Настолько же красою превзошла, Насколько выше дуб — иных дерев, Насколько выше трав земных — ветла, Она нежней, чем даже Рейн златой, И превосходит Эйсел быстротой. Волшебнее отрад на свете всех — Отрада с ней побыть наедине,— Издалека мне слышен звонкий смех, Она уже подмигивает мне, И вскорости (о, это неспроста!) К ее устам прильнут мои уста!» Но вот заря забрезжила вдали, Прозрачен воздух летний, даль тиха,— И парень весело вскочил с земли, Едва заслышал пенье петуха, В котомку сунул дудочку свою И через поле зашагал к жилью. ПРИХОД РАССВЕТА Тебе, прекрасному, привет, Златых палат посол, Рассвет, Что постучался в ставни; Не медли, друг мой, за окном, Войди, благослови мой дом, Ты мой знакомец давний. Ты приглашения не ждешь, Легко и весело грядешь, Пришелец издалече,— Покуда в сумраке стою — Стучишься в комнату мою И радуешься встрече. Тебе во всем подобен тот, Кто водворил на небосвод Главнейшее светило,— Кто ждет в предутренней тиши Пред ставнями моей души, Не угашая пыла. Кто я такой? О, скорбь, о, страх — В гнилом дому червивый прах, И мною ад заслужен,— Но ждет Господь у этих стен, Не мыслит он, что я презрен, Что я ему не нужен. Войди же нынче, как вчера, Посланник вечного добра, Столь робкий поначалу — Неси благую весть сюда, Что все заблудшие суда Ты приведешь к причалу. ДУША СОЗЕРЦАЕТ ТВОРЦА В ЕГО ТВОРЕНИЯХ Узрев красу вещей и каждого предмета, Я рек: «Прекрасны вы и радуете глаз!» «Мы таковы, но Тот, Кто даровал нам это, Стократ прекраснее и сладостнее нас». Я верю, Господи, и выразить не смею, Сколь велика Тебе земная похвала! Возможно ли сыскать белейшую лилею, Что в белизне с Тобой сравниться бы могла? И если роза есть, земных цветов царица, У коей на листах — росистый Маргарит, Ее ли пурпуру с Твоим дано сравниться? И коль фиалка все вокруг животворит, Свой чудный дух струя, что бесконечно славен Среди садов земных, и сладостен, и густ,— Так неужели он благоуханью равен, Что льется из Твоих всемилостивых уст? И Солнце, что грядет в сиянии великом На небосвод, весь мир лаская и любя,— Неужто же оно с Твоим сравнимо ликом? О Господи благой, да узрю я Тебя! ДУША РАССКАЗЫВАЕТ О СВОЕЙ СУЩНОСТИ, О ТОМ, КАКОЙ ЕЕ СОЗДАЛ БОГ И КАКИМ ПУТЕМ ОНА МОГЛА БЫ ВОЗВРАТИТЬСЯ В ЕЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ Хрустальный водоем, где даже ряби нет, Где отражен всегда один лишь солнца свет. Такой сотворена душа была сначала, И Божий промысел собою увенчала. Живое зеркало, яснее всех зеркал, В котором Божий лик, непреломлен, сверкал, В котором обретал Тот, перед Кем едины И высота, и ширь, и вечные глубины,— Да, знанье обретал, в зерцало глянув, Он, Что цель достигнута и Образ воплощен. Зерцало сделалось объято страстью ложной, Повергнуто во прах напастью всевозможной, Основа чистая ушла в пучину зла И Образ благостный во прахе погребла. Что совершить теперь? Держась пути какого, Возможно воротить былое благо снова? У Духа вечного оружье — Воля — есть, Природу низкую сумеет он низвесть И возвратить себе начальное блаженство — Пускай унижен он, но жаждет совершенства. Страданье претерпеть — удел весьма благой: В терпенье — путь один и в гибели — другой. ЙОАН ВАН БРУКХЁЙЗЕН
МЫСЛИ Наперсницы моих бесчисленных желаний, Нагие мысли, — их бессчетно в формы льешь; Не напастись на них пристойных одеяний, И нет покоя днем, и ночью не уснешь. И сон, и даяю сон, сметающий оковы, Чарующий, ужель и он у них в руках? Я слышу день и ночь их приговор суровый, И день и ночь в душе не утихает страх. Лихие вестницы, глухие к обхожденью, Бродячая семья, пришедшая ко мне, В бесстыдной тишине, где места нет сомненью, Что снится наяву, то длится въявь во сне. |
