ПОХВАЛА ГОЛЛАНДСКОМУ МАСЛУ Все, что написано о масле было прежде — Рекомендую я перечитать невежде: Известно ли кому в моей родной стране, Что масло здешнее — везде в большой цене? Молочный сей продукт не ценят зачастую, Но возношу ему хвалу я не впустую; Ведь масло доброе, сбивален наших дар, Признаньем мировым прославленный нектар! Готов поспорить я: подобного вовеки Не знали римляне и не вкушали греки! Голландия, тебе для блага дал господь Продукт, что радует и укрепляет плоть! САМЮЭЛ КОСТЕР ПОХВАЛА СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ Блажен, кто нынче может, Покинув град, бежать к зеленым нивам, Алчба его не гложет Среди полей, в труде неторопливом; За годом год Его влечет Прочь от корыстных целей Раздолье луга И полная округа Птичьих трелей. Он кров не променяет Убогий— на высокие палаты, Где удержу не знает, Всяк лжет и грабит, не боясь расплаты: Сколь ни желай, Не виден край! Презрев сии заботы, Богам кто внемлет, Тот радостно приемлет Их щедроты. Когда к греху мы склонны, На что нам благородное обличье, Сверкание короны И даже королевское величье? Грех всякий раз Марает нас. О нет. Куда как сложно Среди придворных Жить без грехов позорных! Да разве можно? ДАНИЭЛ XЕЙНСИЙ * * * Блажен боец в бою, в слепом водовороте Ожесточенных душ и иссеченной плоти,— С мечей бегут ручьи и шелк знамен багрят, И каждый, кто падет на поле брани, — свят. Увы! меня страшит сражение иное: Пошел я на свою любимую войною, Она мой лютый враг и лакомый трофей; Сердечко — бастион, одетый в медь грудей. Дамаск ее лица горит, как гибель, хладно, Смола кипящих слов черна и беспощадна, Две тучи стрел из глаз отточенно остры, А в гордом замке жгут для пленников костры. О, крепость без любви! о, каменная глыба! Возлюбленный палач! пленительная дыба! Опустоши меня, мечта моих скорбей! Тоске моей ответь и страсть мою — убей! DOMINAE SERVITIUM, LIBERTATIS SUMMA EST [8] Вы, завистники мои, Ненавистники мои, Знайте: никакой навет Мне не страшен; в мире нет Сил могущественней той, Что отныне мне судьбой Во владение дана, Как великая страна. Ни владыки, ни князья Не богаты столь, как я, Обойдите целый свет — Богачей подобных нет, В самой дальней стороне Не найдете равных мне! Стал давно, в полночный час, Я рабом прекрасных глаз. Не о злате я мечтал, Не о власти помышлял,— Самой высшей из наград Мне был этот милый взгляд. Прямо в сердце, как Эрот, Ранит сладкий женский рот,— Словно двери в свой чертог Отворяет юный бог — Рдяны двери, как коралл, В глубине — Эрота зал,— Вот уже который год Сердце там мое живет. Отдаю его, — владей, Милый вор души моей; Самой острою из стрел Ты сразить меня сумел. Боль любви в строках моих, Сам творец замыслил их В миг блаженства средь светил И в уста мои вложил,— Опьяняющий нектар, Дар земли и неба дар, В храме том я только жрец, Там свобод моих венец. ГОСПОДИНУ ПОСЛУ ЯКОБУ ВАН ДЕЙКУ О радостях любви, о юношеском счастье, О чарах наших чувств и чуде чистой страсти Я пел. Но будет мне! Киприду прогоню И сердце закую в жестокую броню, Дабы меня стрела слепая не задела. Пора приняться мне за истинное дело! Пора воспеть того, кто духом тверд и прям, Как Евой пренебречь решившийся Адам. Цирцеей греческой зовет любая дама Скорей на лоно пасть. — Увы, не Авраама1 — Плоть совращает дух. Она, скажу всерьез,— И сводня, и клиент, и шлюха, и матрос. Плоть — худшая из бездн. Плоть — воплощенье ада. И как жалка, кратка, как низменна награда, Которою одной живет и дышит плоть… Тебя воистину благословил господь, О мой посол ван Дейк, муж подлинно достойный, И с дамой и с врагом подчеркнуто спокойный, Снискавший похвалу страны и короля… Родит таких, как ты, раз в триста лет земля! ЮСТУС ДЕ ХАРДЁЙН * * * Ни пенящихся волн, чье имя — легион, Ни северных ветров, ни злого снегопада, Ни страшного дубам и древним липам града, Ни стрел Юпитера, которым нет препон; Ни Пса, всходящего ночами в небосклон, Ни псов, что на земле страшней исчадий ада, Ни Марса — пусть ему неведома пощада, Пусть кровью Фландрии омыт по локоть он; Ни пули, ни копья, ни шпаги, ни кинжала, Ни ножниц грозных прях, ни огненного жала, Ни пасти Цербера, ни клювов Стимфалид Я не боюсь, — но нет мучительнее казни, Чем смех презрительный и холод неприязни, Что Розамонда мне взамен любви сулит. вернуться Служение госпоже — высшая свобода (лат.). |
