ХУАНА ИНЕСДЕЛАКРУС ДЕСИМА ВОИНУ-СОЧИНИТЕЛЮ На твой плюмаж смотрю теперь я Без удивления, затем Что и чернильницу и шлем Равно увенчивают перья. Могу сказать без лицемерья — Таких достоинств нет ни в ком: В сраженьях блещешь ты умом, В своих писаниях — отвагой; Как перышком, владея шпагой, Как шпагой, ты разишь пером. СОНЕТ, В КОТОРОМ СОДЕРЖАТСЯ РАССУЖДЕНИЯ О ПРИХОТЯХ ЛЮБВИ Его люблю я, но не любит он, Безмерна скорбь моя, мне жизнь постыла, А тот, кого презреньем я дарила, Увы, в меня без памяти влюблен. Сносить любимого надменный тон, Быть может, сил бы у меня хватило, Но день и ночь в моих ушах уныло Звучит немилого докучный стон. Его влюбленность я ценю так мало: Ведь я другого о любви молю, Но для него любимой я не стала… Двух безответных чувств я муки длю: Я от любви немилого устала, От нелюбви любимого скорблю. СОНЕТ,В КОТОРОМ ВООБРАЖЕНИЕ ТЩИТСЯ УДЕРЖАТЬ УХОДЯЩУЮ ЛЮБОВЬ Виденье горького блаженства, стой! Стой, призрак ускользающего рая, из-за кого, от счастья умирая, я в горести путь продолжаю свой. Как сталь магнитом, нежностью скупой ты сердце притянул мое, играя… Зачем, любовь забавой полагая, меня влюбленной сделал ты рабой! Но ты, кто стал любви моей тираном, не торжествуй! И пусть смеешься ты, что тщетно я ловлю тугим арканом твои неуловимые черты,— из рук моих ты вырвался обманом, но ты навек — в тюрьме моей мечты! СОНЕТ, В КОТОРОМ СОДЕРЖИТСЯ СУЖДЕНИЕ О РОЗЕ И СОЗДАНИЯХ, ЕЙ ПОДОБНЫХ Богиня-роза, ты, что названа цветов благоуханною царицей, пред кем заря алеет ученицей и снежная бледнеет белизна! Искусством человека рождена, ты платишь за труды ему сторицей… И все ж, о роза, колыбель с гробницей ты сочетать в себе осуждена. В гордыне мнишь ты, пышно расцветая, что смерть твоей не тронет красоты… Но миг — и ты, увядшая, больная, являешь миру бренности черты… Нам жизнью праздной ложь надея;д внушая, нас мудрой смертью поучаешь ты. СОНЕТ, КОТОРЫЙ УТЕШАЕТ РЕВНИВЦА, ДОКАЗЫВАЯ НЕИЗБЕЖНОСТЬ ЛЮБОВНОГО НЕПОСТОЯНСТВА Любовь приходит, унося покой,— с бессонницей, горячкой и томленьем, растет с тревогами и подозреньем, питается слезами и мольбой. Потом она ведет неравный бой с уловками, обманом, охлажденьем, потом даст ревность волю оскорбленьям, и жар любви угаснет сам собой. Любви закономерность такова. Угаснувшие чувства не воспрянут. И мнить меня неверной — есть ли прок? Ведь скорбь твоя, поверь мне, не права, и вовсе ты любовью не обманут, а просто срок любви уже истек. СОНЕТ, В КОТОРОМ ПОЭТЕССА ОПРОВЕРГАЕТ ВОСХВАЛЕНИЯ, РАСТОЧАЕМЫЕ ЕЕ ПОРТРЕТУ ПРИСТРАСТНОЙ ЛЕСТЬЮ Портрет мой не хвали — он не похож: Здесь чванного искусства ухищренья И красок хитроумное сплетенье Глазам внушают вкрадчивую ложь. Не льсти мне, лесть, ведь все равно ты лжешь: Неумолимо времени теченье, Непобедимы старость и забвенье, От них, как ни надейся, не уйдешь. И твоему усердью я не рада: Ты — слабый ветер в мертвых парусах, От рока ненадежная ограда, Блуждающее в немощных мечтах Желание. И беспристрастье взгляда Здесь обнаружит призрак, тленье, прах. ДЕСИМЫ, В КОТОРЫХ БЛАГОРОДНЫЕ УСИЛИЯ РАЗУМА ПРОТИВОБОРСТВУЮТ ТИРАНИЧЕСКОМУ ИГУ СТРАСТИ Скажи, Амур, мальчишка злой, моим упорством побежденный, зачем, гордыней упоенный, ты возмущаешь мой покой? Я знаю, ты своей стрелой пронзишь любое сердце разом, столь метким наделен ты глазом,— но есть ли толк в твоей стрельбе, коль, сердце подчинив себе, в живых ты оставляешь разум? Ты власти сказочной достиг, и велики твои владенья, но все же камень преткновенья мой разум пред тобой воздвиг, и пусть ты в сердце мне проник, пусть я люблю тебе в угоду, насилуя свою природу,— не вечно будет длиться плен — я вырвусь из тюремных стен и возвращу себе свободу. Моя душа разделена на две враждующие части; одна, увы, — рабыня страсти, другая — разуму верна. И не потерпит ни одна, чтоб верх взяла над ней другая,— нет распре ни конца, ни края… Но им — нн той и ни другой — не выиграть смертельный бой: обеих ждет погибель злая. С Любовью шутим мы, доколе мы близко не знакомы с ней… Но коль она в душе моей, то с нею справиться легко ли? И все ж, Любовь, ты, в ореоле своих бесчисленных побед, меня не завоюешь, нет. Душа не пленена тобою,— лишь замок ты взяла без боя, владельца же простыл и след. Войска, овеянные славой, мой разум кликнет, и с тобой на бранном поле сердца — в бой он вступит, долгий и кровавый. Напрасно в ярости неправой меня стремишься, злой божок, ты у своих увидеть ног. Я крикну и на смертном ложе, что ты убил меня, но все же ты победить меня не смог. |
