Предначертаньями, где множество загадок;

И вам дано читать златые письмена

Про возвышенье царств земных, про их упадок.

Какою силой вы гонимы в дальний путь —

Надеждой пламенной, внезапным ли наитьем?

Или порыв сердец, влекущихся к открытьям,

Велел с востока вам к полудню повернуть?

Святые мудрецы, вам этот путь не в тягость!

Пока вы мерили очами небеса,

Душе открылось их величье и краса.

Звезды таинственной она прозрела благость.

И, — веры алчущим, — свой путеводный свет

Явила вам звезда, и вы пошли ей вслед.

Скитаясь по земле, он путника с коварством

Подстерегал, стремясь врасплох его застичь.

Но, пригвожден, узрел Всевышнего и царством

Небесным был пленен, как вспугнутая дичь.

Он руки окунал в ручей, в лесной глуши:

Чужая кровь их жгла проклятия печатью.

Христова смыла кровь своею благодатью

Ее с греховных рук, и тела, и души.

Злодейству обречен, служитель тьмы усердный,

Внезапно веры свет увидел милосердный,

Хоть в меркнущих зрачках природный свет угас,

Злодей, в Страстную ночь судим за преступленья,

Познал блаженства день и праздник искупленья.

Мертвец при жизни, он живым стал в смертный час.

Сну подобно бытие —

Мчится, как вода в ручье.

Кто возропщет на сие,

Чей могучий гений?

Люди тратят годы, дни

На восторги, но взгляни —

Что приобрели они,

Кроме сновидений?

Счастья не было и нет

У того, кто стар и сед,—

День ли, час ли —

Глянь, погасли,

Унеслись в потоке лет.

Плоть, вместилище ума —

Лишь непрочная тюрьма,

Все для взора

Меркнет скоро,

Впереди — одна лишь тьма.

Взгляни, Любовь, на свой позорный вид:

Раскаяние, слезы, горький стыд,

Обман, измены, тысячи обид

Разнообразных.

Не хочешь слышать о десятках бед,

О том, что страсти учиняют вред,

О том, что людям погрязать не след

В твоих соблазнах.

Приличий не желаешь ты блюсти,

Стараешься в трясину завести,

И все надежды на своем пути

Спешишь разрушить.

Ты почитаешь истину за ложь,

Простую робость трусостью зовешь,

Советчика подалее пошлешь —

Не хочешь слушать.

Твердят тебе упреки без конца —

Твердящего ты числишь за глупца,

И все морочишь бедные сердца,

Творишь напасти —

Зачем я столько тут болтал, ответь?

Ступай-ка ты своей дорогой впредь,

Я кончу проповедь и буду петь

О сладкой страсти.

В час предутренний, когда

Петушок споет заране

И к рассвету поселяне

Пробудятся для труда,

Ведаю, что ты, Люцелла,

За цветами в сад пошла,

Где к нектару мчится смело

Прихотливая пчела.

Как нежна твоя краса,

Несравненная, живая,—

Ты богиня полевая!

Ах, ланиты! Очеса!

О Люцелла! Несомненно,

Совершенна ты вполне!

Страсть к цветам, прошу смиренно,

Измени на страсть ко мне!

В сад любви со мною ты

Хоть разок вступить попробуй;

Запах там струят особый

Благородные цветы,

Благовонием прекрасным

Там точится каждый плод

И утехам сладострастным

Вкус нежнейший придает,

Сад любви — как цитадель!

Не страшна ему осада,

Не страшны потоки града

И свирепая метель!

Шквал ненастья бессердечен —

Но лови же миг, лови!

День весенний быстротечен,

Вечен только цвет любви.

Ах, Лелиана! Ах, мой свет!

Что ж тебя так долго нет?

Душу лечит,

Стрелы мечет

Твой необычайный взор —

И пылает, словно костер!

Что ж ты прячешься в саду?

Утешение найду

В нежной власти,

В сладкой сласти

Уст, на коих, о, чудеса,

Как на розах, спит роса!

Солнце мне подает пример,

Веселясь на свой манер,

Указуя

Поцелуя

Не откладывать, — и с небес

Нежно лобзает листву древес.

Что ж ты скрылась нынче с глаз?

Промедление сейчас,

Ох, чревато:

Маловато

Будет шейки мне одной —

Заплатишь ты иною ценой!

Но все равно отыскать готов

Я тебя средн кустов!

Злюсь до дрожи:

Для чего же

Должен я сгорать в огне?

Я клянусь, ты заплатишь мне!

Не успокоят ни за что

Меня поцелуев даже сто,

Даже двести,—

Алчу мести:

Требую, моя красота,

Шейку, щечку и уста!