ФРАНЧЕСКО БРАЧЧОЛИНИ О ЖЕЛАНИИ СЛАВЫ Меня желанье почестей не гложет, Немного пользы в шепоте похвал. Они звучали искренне, быть может, Но я значенья им не придавал. Когда твой бренный век навеки прожит, Что слава? Ветер, мимолетный шквал. Нет, пусть она другого обнадежит, Кто на нее мечтою уповал. И если кто-нибудь меня помянет, Чтобы восславить иль хулам обречь, Когда меня уже в живых ие станет, Мой сон молве посмертной не пресечь: Под землю гром небесный не достанет — Не то что человеческая речь. УТРЕННИЕ КОЛОКОЛА Звени, труба сердец празднолюбивых, Что для дневных занятий будишь нас И, отбивая, отпеваешь час Глухим раскатом вздохов сиротливых. В тональности твоих басов тоскливых — Зари предвестье и призывный глас, Но я пока не открываю глаз, Еще держусь моих теней пугливых. В звучании твоих державных нот, Щемящих сердце мерным скорбным ладом, Я внемлю зов сияющих высот, Напоминанье, что со смертью рядом Холодный сон — и смерть не подождет, Успев дохнуть на нас могильным хладом. ТРУДНОСТЬ И ДОСТОИНСТВО СОНЕТА Как взаперти огонь сильнее пышет, Где углей жар и ярок и глубок, Так пламенем, так вдохновеньем дышит Любая из четырнадцати строк. Тебя, твой голос чистый сердце слышит, Звени, труба! Умолкни, хриплый рог! Сонет поэту свой закон предпишет; Теснее бой — искуснее клинок! Идет на малом поле бой кипучий, И для победы полной должен быть Крылатым разум и рука летучей. И нанизать на мысленную нить Необходимо череду созвучий — И в истину неправду претворить. КЛАУДИО АКИЛЛИНИ БЕЛОКУРАЯ ЖЕНЩИНА С РАСПУЩЕННЫМИ ВОЛОСАМИ Между прелестных персей — этих скал — Роняет пышный дождь моя Юнона, И вихрь пушистый волны расплескал, Увидишь — и вздыхаешь обреченно. И если взору все же взор предстал Иль грудь ее — пленительное лоно, Пучину краше делает коралл, И звезды — украшенье небосклона. Но как сегодня бурю подстегнуть, Чтоб сердцу волей страстного порыва Бесстрашно плыть, припав на эту грудь? Пускай она вздымается, бурлива! Чем выше волны, тем отрадней путьз Мне буря — штиль, мне рифы — гладь залива. МИНА В безвестной пасти черного колодца Под стену ловко прячет злой тиран Немой огонь и, свой исполнив план, Спешит наружу — и в душе смеется. Но скоро искра легкая коснется Горючего обмана — и обман Заговорит внезапно, как вулкан: Грохочет небо и земля трясется. Я нес в холодном сердце семена Губительного пламени, рискуя Узнать, какая власть Любви дана. Свершилось! Яркой искрой поцелуя Невидимая мина зажжена — И бог любви сияет, торжествуя. ДЖИРОЛАМО ПРЕТИ
РАЗВАЛИНЫ ДРЕВНЕГО РИМА Увенчанная лаврами побед, Стояла здесь империи столица. Вот это место. Рима больше нет. Он под землею, он не возродится. Травой покрыт его печальный след. Где Рим сверкал — теперь его гробница. Он властвовал над миром столько лет И должен перед временем смириться. Нет Рима в Риме. Рухнул исполин. Величье Рима отняли у Рима Вулкан и грозный брани властелин. К вершителю судеб неумолима Была судьба — и вот среди руин В себе самом лежит он недвижимо. В СЕЛЬСКОМ УЕДИНЕНИИ ПОРИЦАЕТ ДВОР Зеленый склон, лавровые кусты, Ключи прозрачны, волны говорливы, Зефир игривый, птичьи переливы, Душистый мирт, воздушные листы; Прохлада гротов, полных немоты, Лесные своды, трепетные ивы, Пустынный берег, бледные оливы, Луга безлюдны — и на них цветы… Что мне придворный блеск в глуши глубокой! Его бы и. сегодня отдал я За тень живую кроны одинокой. Какое счастье! Вольные края, Где я живу не кабалой высокой, Не жаждой чести — жаждою ручья. ПРЕКРАСНАЯ ИСПАНКА Где умирает солнце, Там родилась она, у солнца взяв Его красу — и как бы солнцем став: Когда пора светилу По вечерам в могилу, Оно скрывается, не обделя Лучами иберийские поля. ЗАНОЗА В ПАЛЬЦЕ ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ Занозу я извлек — ничтожно Соринка малою была: И поступил неосторожно — Впилась мне в сердце, как стрела! Надежду возлагать мне можно ли большую На ручку, что разит, пока ее врачую?! |
