МУДРОСТЬ В обыкновение вошло считать, что мудрость — ремесло, что всякий, кто лишь ни захочет, в того она сейчас и вскочит. На самом деле то не так, и научиться ей никак нельзя в гимназии иль в школе, еще не слыхано поколе, что люди только те умны, что были в школах учены; напротив, нам видать случалось, что тьма ученых заблуждалась иль просто-напросто впросак умела попадать — да как! Как неученым не случится. Нет, мудрости не научиться в гимназии из разных книг! Кто думать иначе привык, тот ошибается жестоко: между людьми, по воле рока, еще до школ она жила — и школы людям создала; но не они, да и не годы ее дают: нет! дар природы она в сем мире, дар богов, дражайший всех иных даров. А кто лишь фолианты роет — ее вовеки не откроет, коль с ним она не родилась. Но для чего же учат нас? Сызмала книгами обложат? Затем, что в нас они умножат дары природы, разовьют наш ум и блеск ему дадут, как грань искусная — алмазу. Быть образованными сразу, без книг, без всякого труда, нельзя нам тоже никогда; но должно всем иметь терпенье умов возвышенных творенья узнать, изведать, изучить и, словно некий дар, хранить для отдаленных поколений. Что по себе оставил гений — высокий, им свершенный труд есть лучший мудрости сосуд, и кто оттоле черпать любит, природный дар свой усугубит и будет, при закате дней, и опытнее и умней. МИКУЛАШ ДАЧИЦКИЙ ИЗ ГЕСЛОВА О БОГЕМИЯ! Нет, конечно, ничего плохого В том, что сына своего родного, Даже и голодного, босого, Чехия сильнее, чем чужого, Манит, не произнося ни слова. Но, увы, и недругов немало Чехия кормить с годами стала. В век еще языческий, старинный, Чешская земля была пустынной, Здесь, под сенью полога лесного, Не светилось разума людского. А когда же божьим изволеньем Вся она славянским населеньем — Чехом работящим — заселилась И добра в ней много накопилось, Тотчас же различные народы Злобной изавистливой породы, Те, что здесь не сеяли, не жали, В Чехию стадами побежали, Попирая все своей пятою, Норовя отнять добро чужое, Все отнять у чехов подчистую И оставить им страну пустую, Да еще чтоб было все в их воле, Каждый хочет властвовать подоле, Или так — урвать кусок поболе. Словом, горше не придумать доли. Жили чехи храбрые когда-то, Жаль, теперь их нет на супостата, Нынешние смотрят равнодушно, Что велят, то делают послушно, А иные с радостью готовы Землякам своим ковать оковы — Собственную гибель приближают, Час пробьет, тогда они узнают! Стал ты, чех, посмешищем, нет спору, Не стремись же к большему позору! Здесь приволье всяким чужестранцам, Ты же остаешься голодранцем. Дай, о боже, чеху вдоволь хлеба И прими его с земли на небо. ЯН АМОС КОМЕНСКИЙ НАША ЖИЗНЬ ЕСТЬ СТРАНСТВИЕ Жизнь мы видим только эту, Только странствие по свету В продолженье дней немногих, Но унылых и убогих. К бытию из бездн молчанья Мы, как прочие созданья, Подымаемся, и всякий Изначально спит во мраке, Скрыт у матери под сердцем. К свету, к небесам отверстым, Мы спешим, комочки праха, И еще не знаем страха. День за днем и год за годом Мы бредем под небосводом, В даль безвестную шагая, Возрастая и мужая. Наш удел до самой смерти Суетиться в круговерти — Вот и мечемся покуда, Ибо все мы не отсюда. Смерть же каждого находит, И напрасно нас заботит — Как там? Все равно там будем, Легок путь туда иль труден. А уж там, за той чертою, Мы пойдем иной тропою. Так отринь юдоль земную И стремись в страну иную! В час, когда обратно к богу Дух отправится в дорогу, Прах, истративший всю силу, Ляжет отдохнуть в могилу. А настанет воскрешенье, Душу с телом в единенье Снова приведет предвечный, Всеблагий и бесконечный. Так душа свои скитанья, Посланные в испытанье, Завершит, и все забудет, И в покое век пребудет. Здесь же мы лишь горстка персти, Остья бед нам ранят сердце, Кто — разумно, кто — как знает Жизнь свою перемогает. Господи, спаси нас, грешных, Выведи из стран кромешных И введи в свою обитель, Наш небесный утешитель. |
