Клориса, я всегда тебе служил послушно,
Всю жизнь свою давно поверг к ногам твоим,
Зачем отказывать мне в счастье равнодушно,
Коль я считаю дни моих последних зим?
Должно ль твое лицо скрываться под вуалью
И траурный наряд помехой быть любви?
Пора быть радостной, расстанься же с печалью,
Сиянье глаз твоих мне наконец яви.
Где твой веселый нрав, твое благоразумье?
Что сделалось с твоей холодной головой?
Быть верной мертвому ревнивцу — вот безумье,
Ужель охвачен им и светлый разум твой?
Ты не дала обет жизнь доживать вдовою,
Никто не стоит жертв, будь хоть сам Цезарь он,
Покинул муж твой дом — ты быть должна живою,
Но плачешь ты, и в скорбь я снова погружен…
Пусть горести мои превысят радость втрое,
Пускай сменяются династьи королей,
Пусть Гектор вновь падет, пускай пылает Троя,
Но все ж я не смирюсь с суровостью твоей!
Я не сегодня стал твоим рабом смиренным,
Почти что сорок лет прошло уже с тех пор,
Но с обожанием я вижу неизменным
Средь темных локонов серебряный пробор.
Я перед девочкой склонялся, пламенея,
Пленили навсегда меня твои черты,
Но в руки ты взяла светильник Гименея —
Скрыл в сердце я любовь, так пожелала ты.
Я слова данного вовеки не нарушу,
Признаньями в любви не стану тешить свет,
И если иногда я открываю душу,
Наперсники мои не выдают секрет.
Тоскуя, ухожу я в дикие дубравы,
Им исповедуюсь и жалуюсь скале,
И утешенья мне нашептывают травы,
Когда в тени густой лежу я на земле.
Я от тебя бежал в тоске в чужие страны,
Я именем твоим будил лесную даль,
Италии моря не врачевали раны,
И флердоранжа цвет не исцелял печаль.
Вниманья не дарил я берегам старинным,
Что сам Нептун почтил присутствием своим,
Я грезы предпочел хожденью по руинам,
И видел я твой лик, осматривая Рим.
Клориса, страсть моя сильнее год от года,
И все века земли не знают равной ей,
С улыбкой нежною любуется природа
Огнем моей любви, огнем твоих очей.
Ты славилась красой чудесной с колыбели,
И так же, как рассвет, прекрасен твой закат,
И щеки свежие ничуть не побледнели,
Как будто бы года твое лицо щадят.
Без страха наблюдай конец всего земного,
И лучше на себя ты в зеркало взгляни;
Ты лилии белей, румяней розы снова,
Зима тебе опять весны приносит дни.
И хоть уже стою я на краю могилы,
Седеет голова, и остывает кровь,
Немеет разум мой, и угасают силы,
Но теплится во мне пока еще любовь.
Положит скоро смерть конец моим страданьям,
И Парка оборвет существованья нить.
Как будешь ты внимать отчаянным стенаньям
Той тени, что могла так долго ты томить!
Клориса, сможешь ты забыть мою кончину?
Молчать, коль обо мне с тобой заговорят?
Иль ты раскаешься, когда я мир покину,
Захочешь наконец снять траурный наряд?
Ведь если б мне пришлось тебя оплакать
Ничто в беде моей мне не могло б помочь,
Я бы ослеп от слез, я б обезумел в горе,
Но предавался бы любви я день и ночь.
Обидно мне и жаль до слез,
Что честолюбию в угоду
Ты венценосцам в дар принес
Свой пыл, и юность, и свободу.
Все эти пышные дома
Владык с их свитою лукавой
Не что иное, как тюрьма
Для горемык, покрытых славой.
Тот, кто вознесся высоко,
Там в тайном страхе пребывает,
Надежды призрак там легко
Благоразумным управляет.
Там обещанья — звук пустой,
Мудрец там не дождется ласки,
И, окруженный мишурой,
Не лица видит он, а маски.
Мой сын, желанья королей
Законы преступают смело,
И зло порою им милей
Чем добродетельное дело.
Блажен, кто в тихом уголке
Живет в безвестности великой,
От сильных мира вдалеке.
Вдали от свиты их безликой.
Мой сын, так смеет говорить
С тобою царедворец бывший,
Ума набравшийся и жить
В уединении решивший.
Прощай, Париж, прощай! Ты видишь, я устал
Поддерживать огонь на алтаре Удачи.
Хочу я видеть вновь мой край лесов и скал,
Где все мне по душе и где живут иначе.
Ни за богатством там не надо гнаться мне,
Ни жалких почестей не надо домогаться;
Что бедность при дворе, то в сельской тишине
Могло бы, как и встарь, достатком называться.
С тех пор, как понял я, что век наш развращен
И что достоинство ни в грош не ставит он,
Одно мне дорого — мое уединенье.
В нем жизни каждый миг, и радости, и боль
Лишь мне принадлежат… Жить в рабском подчиненьи
Постыдно для того, кто сам себе король!
