Рощи зеленой постоялец нежный, Вечный любимец младости цветущей, Друг и сопутник матери — Киприды, Зефир приятный; Если б ты ведал все мои томленья, Ты, доносящий вздохи всех влюбленных, Плач мой услышав, расскажи ты нимфе, Что умираю. Филис когда-то я поведал душу. Тронулась Филис тайной скорбью сердца, Даже любила! Но бегу я ныне Гнева прелестной. Вечные боги с преданностью отчей, Небо благое так с любовью кроткой Да остановят в дни, когда блажен ты, Снежные вихри! Да не заденет пасмурная туча В пору рассвета на вершине горной Плеч твоих хрупких; град да не поранит Ввек твоих крыльев! Виллем Хеда. Завтрак ПЕДРО КАЛЬДЕРОН * * * Нет, меня не веселит Волн и сада состязанье, Бурной зыби в океане, Зыблющихся веток вид. Для меня не развлеченье, Что увлечены борьбой Моря пенного прибой И земля в цветочной пене. У стихий старинный счет: К морю сад давно завистлив; Морем сделаться замыслив, Раскачал деревьев свод. С подражательностью рабьей Перенявши все подряд, Он, как рябью волн, объят Листьев ветреною рябью. Но и море не внакладе: Видя, как чарует сад, Море тоже тешит взгляд Всей расцвеченною гладью. Воду бурно замутив Тиною со дна пучины, Выкошенной луговиной Зеленеется залив. Друг для друга став подспорьем И держась особняком, Море стало цветником, А цветник — цветочным морем. Велика моя печаль, Раз не облегчают горя Небо мне, земля и море. НАСТАВЛЕНЬЯ ПЕДРО КРЕСПО СЫНУ ИЗ ДРАМЫ «САЛАМЕЙСКИЙ АЛЬКАЛЬД» А пока сеньор дон Лопе Собирается в дорогу, Пред Инее и Исавелью Слушай то, что я скажу. Божьей милостью, Хуан, Из семьи ты вышел чистой, Чище солнца, но крестьянской. Ты в себе не унижай Гордость духа и отвагу И стремленья не теряй Выше стать, а вместе с тем Бойся гордости чрезмерной. Будь всегда во всем смиренным, И тогда ты победишь То, что в гордых иногда С здравым смыслом несогласно. Сколько есть людей таких, Кто, имея недостатки, Их стирал своим смиреньем! И у скольких находили Недостатки (а они Не имели их) затем, Что о них судили плохо! Будь изысканно любезен, Щедрым будь, великодушным; Помни: шляпа и кошель Нам друзей приобретают; И не столько ценно злато, Что в земле родит индийской Солнце и везут моря, Сколько быть для всех приятным. Никогда не говори Ты про женщину дурное: Знай, достойна уваженья И скромнейшая из них. Не от них ли мы родимся? Не дерись по пустякам; Если кто-нибудь при мне Учит драться, я стократно Повторяю: «Эта школа Не по мне…» Я разумею, Что не нужно человека Обучать уменью драться С пылом, ловкостью, искусством, Но должны мы научить Познавать его, за что Он дерется. Утверждаю: Объявись средь нас учитель И задайся целью мудрой Научить нас не тому, Как нам драться, а за что — Все б к нему детей послали. С наставленьями моими И с деньгами, что берешь Ты в дорогу (их вполне Хватит на обмундировку), С покровительством дон Лoпe И с моим благословеньем, Я уверен, что тебя, С божьей помощью, увижу Я другим. Прощай же, сын мой, Я растрогался совсем! СЛЕПЕЦ Слепца я знал одного, что и средь солнца сиянья не различал очертанья собеседника своего. Нынче я встретил его (было пасмурно, вечерело): он по улице шел несмело, и, путь осветив незнакомый, немного стеблей соломы в руках у него горело. Кто-то спросил, проходя: На что тебе этот свет, раз в глазах твоих света нет? — И услышал под шум дождя: Коли света не вижу я, то, увидев меня, другой избежит столкновенья со мной; так что свет, что увидел ты, не рассеяв моей темноты, осветит для людей меня. ЩЕДРОСТЬ Оборванным, бедно одетым предстал ученый Терпандр, когда послал Александр за венчанным славой поэтом. И кесарь, стремясь благородно примирить богатство и гений, наградил (хоть и нет сомнений: таковое стремленье бесплодно) поэта дарами такими, что рассеют тщеславье любое, даже если б тщеславье людское было атома неразделимей. Мудрец в испуге застыл, подобную щедрость видя, и, бесстрастьем монарха обидя, молчал. Александр спросил: — Ты даруешь забвенье добром, а память — презреньем коварным? Но будучи неблагодарным, можно ли быть мудрецом? Но если благо рождает рука того, кто дает, а не того, кто берет,— Терпандр ему отвечает,— То не я благодарен тебе должен быть за щедрость твою, а ты за бедность мою должен быть благодарен мне: ты щедрость свою проявил, бедность мою награждая, и, щедрость твою вызывая, воистину щедр я был! |
