ПОЛОТНО Хвасталась как-то дама перед ветрогоном, Десять тыщ, мол, имею в полотне беленом. Ферт в ответ заявляет: «Мне б на том не стало — За то, что в нем имею, сто тыщ будет мало!» НЕГЛУПЫЕ ОТВЕТЫ Что всех старше в мире средь велика и мала? Бог. Почему? Известно. Сей есть без начала. Что прекрасней? Мир божий. Где красоты пуще? Всё, что зовем прекрасным, в мире присносуще. Что мудрее всех? Время. Ибо все науки, Рук дела и рассудка в вечны емлет руки. Что поместительней? Место. Творенье любое Или предмет вмещает, сколь нужно, собою. Что всех быстрее? Мысль есть. Мгновенья ей хватит — Небо, море и землю вдаль и вширь охватит. Что всех сильней на свете? Смерть — с ней не схватиться. Что всех страшней на свете? Смерть — всяк убоится. Что надежней на свете? Смерть — повсюду вхожа. Что ненадежней в свете? Смерть — в дружбу негожа. Что желанней на свете? Смерть — утоляет муки, На себя из-за коих налагают руки. НА СВОИ СТИХИ Всяк стихи мои хвалит, кто только ни слышит, Исключая поэтов, они ж сами пишут. Те ругают, но что мне от ругни иль попрека! О поварне не мыслю, раз гость в яствах дока. НЕУМЕСТНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ Жаждя испить, травивший круль Казимеж зверя, К шляхтичу небогату постучался в двери. Обрадовался хозяин монаршью приходу И, нацедив остатки из бочонка меду, Гостю чинно подносит, а король вещает: «По обычаю, прежде монарх угощает!» Отпил шляхтич и снова с поклоном подносит, «Допивайте до дна уж!» — король его проспт. Выпил шляхтич, король же: «Сейчас бы и мне-то!» Бедный шляхтич смешался: «Государь мой, нету! Оторвал бы от сердца, хоть бы он из злата Был тот мед, но увы мне — хата небогата!» Государь же на это: «Обычай пе каждый Чтить в Мазовии нужно, коль мучишься жаждой!» ХОТЕЛ СТАРИК ОБЖЕНИТЬСЯ Март месяц уж стучался, Февраль кончался хмурый, Старик один собрался К панне — строить куры. Лишь взыграли цимбалы,— Позабывши опаску, Хоть в берцах и стреляло, Старый пустился в пляску. Стал сперва заручаться Сговорённостью устной, К масленой чтобы венчаться Во канун мясопустный. Тут и контракт составил Старец седобородый, А как строгих был правил Старинныя моды — Шлет людей в Краков-город По сахар и свечи. Ну а смерть хвать за ворот — Не тщись, человече! Вместо свадебна цуга — Похоронна упряжка. Март — он месяц-хитрюга, Не скачи, старикашка. ПРОПОВЕДЬ О ВЕЛИКУЮ ПЯТНИЦУ Пил в Четверток Великий викарий с плебаном, Допились до рассвета, уж и к прихожанам Им пора, а плебан вдруг викарию: «Отче! Жаль Христа Иисуса мне очень и очень. Слезы в горле мешают. Так что, милый пане, Вы уж людям глагольте о скорбном преданье!» А подпитый викарий в ответ: «Между прочим, Жаль и мне — он ведь тоже, Христос, мне не отчим!» И ксендзы, ко мирянам не явившись в пору, Вместо Ерусалима спать пошли в камору. К ПАНАМ Близко ордынец, ждут нас утраты, Король под Львовом сбирает отряды. Чего мы ждем-то! Гей, сарматы рьяны, Неужто ж резне уготованы паны? Кто храбр — по коням! А в Рим — кто трусливый, Или ж — до Гданьска, кто торопливый! Первый в застолье иль паче на сходе — Вижу, от войска далече он вроде. Лично сражаться — дурацкая мода! Нет, пане маршал, пане воевода! ВОДУ ВАРИТЬ — ВОДА И БУДЕТ ПРО ТО ЖЕ В ШЕСТОЙ РАЗ Что-то нынче поэты ох дёшевы стали — Пишут все, даже дети и те бы писали. Хоть она и не главна забота поляков — Лишь поэзии учат бакалавры жаков. Тут вино не поможет — кто чужд сей науке, К стихотворчеству тщетно прикладывать руки. Особливо же к польску, строку несогласну Исхитряет порою иной понапрасну. И напрасно гордыня из нас так и пышет, Ничего, что бы ново, сегодня не пишут. Без понятья толмачим латынцев и греков И, присвоив их строки, дурим человеков. Правда, те, кто латынский хоть малость да знают, Говно с померанцем никак не равняют. Да и каждая с каждой субстанция розна — Что в той речи приятно, в другой пренавозпо. Особливо же в польской цветочки сникают, Каковые в латыни столь благоухают. Так что многи истории сколь ни читаешь, Точно к носу безвонну траву подтыкаешь. Уж не лучше ли сказку слагать, небылицу, Словно няньки детишкам, про царя да царицу. ВЕСПАЗИАН КОХОВСКИЙ
НАДГРОБЬЕ ХРАБРЫМ ВОИНАМ, НА БАТОЖСКИХ ПОЛЯХ ПОЛЕГШИМ И С ГЕТМАНОМ М. КАЛИНОВСКИМ, ВОЕВОДОЙ ЧЕРНИГОВСКИМ Не в гробнице Мавзольской И не в саркофаге — Спишь на равнине польской, Изрядный в отваге. О храбрый и сердечный, Тебя земля польска Дарит славой вечной В окруженье войска. Идут полки казацки Вероломные драться, Тебе же долг солдатский Велит не сдаваться. Валит Орда озверело, «Алла!» дико воя, Метки пуская стрелы Каждой тетивою. Смерть не спугнет рубаку, Ратна рана тоже, Ибо слава поляку И жизни дороже. Несчислимой ватаге Уступая в силе, Леониду в отваге Подобны вы были. Польски рати разбиты Сим сонмом несметным, Срамотою покрыты — Позором бессмертным. Сей позор всех славнее, Сей есть подвиг ратный, Живота не жалея, Рок принять превратный. Что же, души святые, Покойтеся в Боге, Коих орды лихие Посекли на Батоге. Помня доблести ваши, На безымянном гробе, Насыпали руки наши Это вам надгробье. |
