Тайна горбуна Ты, конечно, проходил По обширным городам. Много мраков и светил, Много разных чудищ там. Поглядишь и там и тут, Видишь полчища людей. Целый мир в любом замкнут, Мир обманов и затей. Почему у горбуна Так насмешливо лицо? В этом доме два окна, Есть в нем дверь и есть крыльцо. Что ж, войдем и поглядим. В этом скрыто что-нибудь. Если мы душою с ним, Он не может дверь замкнуть. Мы заходим в темный ход, Видны знаки по стенам. Опрокинут небосвод. И немножко жутко нам! Ум наш новостью смущен, Искаженность манит нас. Здесь нежданный свет зажжен, Постоянный свет погас. Кто вошел в такой уют, К Сатане он бросил взгляд В этой храмине поют, И, как в храме, здесь кадят. Кверху поднятым лицом Примешь небо и весну. Спину выгнувши кольцом, Встретишь мрак и глубину. И невольно душит смех, И ликует как змея. Оттого что тайный грех — Оттененье бытия. Оттого у горбуна И насмешливо лицо. Эта странная спина — Сатанинское кольцо! Голос дьявола Я ненавижу всех святых, Они заботятся мучительно О жалких помыслах своих, Себя спасают исключительно. За душу страшно им свою, Им страшны пропасти мечтания, И ядовитую Змею Они казнят без сострадания. Мне ненавистен был бы Рай Среди теней с улыбкой кроткою, Где вечный праздник, вечный май Идет размеренной походкою. Я не хотел бы жить в Раю, Казня находчивость змеиную, От детских дней люблю Змею, И ей любуюсь, как картиною. Я не хотел бы жить в Раю, Меж тупоумцев экстатических. Я гибну, гибну – и пою, Безумный демон снов лирических. Враг У меня был враг заклятый, У меня был враг. На его постели смятой Хохот демона проклятый Оживлял полночный мрак. Без него жена смеялась, Обнималась, целовалась. Хохот демона был мой. Побыл с ней. Ай-да! Домой! Враг заклятый был далеко. Возвратился. «Честь!» Ты, без страха и упрека! Я, как ты, во власти рока. Хочешь? Что же, месть, так месть. Час и место. Мы явились. Мы сошлись и поклонились. Чей-то взор покрылся тьмой. Хохот демона был мой! Избирательное сродство Сонет Я с нею шел в глубоком подземелье, Рука с рукой, я был вдвоем – один. Мы встретились в сверкающем весельи, Мы нежились, как лилии долин. Потом пришли к дверям старинной кельи, Предстала Смерть, как бледный исполин. И мы за ней, в глубоком подземелье, Стремились прочь от зелени долин. Мы шли во тьме, друг друга не видали, Любовь была как сказка дальних лет, Любовь была печальнее печали. В конце пути зажегся мрачный свет, И я, искатель вечной Антигоны, Увидел рядом голову – Горгоны. Неразлучимые Под низкою крышкою гроба, Забиты гвоздями, Недвижно лежали мы оба, С враждебными оба чертами. Застывшие трупы, мы жили Сознаньем проклятья, Что вот и в могиле – в могиле! — Мы в мерзостной позе объятья. И Дьявол смеялся надгробно, Плитой погребальной: «Эге, – говорил, – как удобно Уродцам – в могиле двуспальной!» Два трупа Два трупа встретились в могиле, И прикоснулся к трупу труп, В холодной тьме, в тюрьме, и в гнили, Прикосновеньем мертвых губ. Они, влюбленные, когда-то Дышали вместе под Луной Весенней лаской аромата И шелестящей тишиной. Они клялись любить до гроба. И вот, по истеченьи дней, Земная жадная утроба Взяла их в пищу для червей. Тяжелые, с потухшим взглядом, Там, где повсюду мгла и мгла, Они лежат так тесно рядом, Зловонно-мягкие тела. Для мелких тварей ставши пищей, И разлученные с душой, Они гниющее жилище, Где новый пир, для них чужой. И дико спят они в тумане, И видят сказочные сны Неописуемых дыханий И необъятной тишины. |
