Дух древа Своей мечтой многоветвистой, Переплетенной и цветистой, Я много храмов покрывал, И рад я знать, что дух стволистый В телесном так воздушно-ал. Но, если я для верных, нежных, Для изнемогших, безнадежных, Свои цветы свивал светло, Я знаю, в лепстах безбрежных, Как старо темное дупло, И, если вечно расцветая, Листва трепещет молодая, Я, тайно, слушаю один, Как каждый лист, с ветвей спадая, Впадает в летопись судьбин. И те, что ведают моленья, И те, что знают исступленье, И те, в которых разум юн, Как буквы, входят в Песнопенье, Но буквы не читают рун. Морана
Морана Умирание – мерещится уму. Смерть нам кажется. Лишь верим мы во тьму. Эти сумерки сознанья и души, Смерть всемирную пред ночью утиши. Умягчи Морану страшную мольбой. Зачаруй ее в пустыне голубой Разбросай среди жемчужин алый цвет. Зачаруй. Морана – дева, ты – поэт. Засвети сияньем звездным брызги слез. Дай алмазов темноте ее волос. «Меркнуть рано», прошепчи, – она вздохнет. Поцелует, усыпит, но не убьет. Ткачиха Дева вещая, ткачиха, Ткет добро, с ним вместе лихо, Пополам. Левой белою рукою Нить ведет с борьбой, с тоскою. А рукою белой правой Нить прямит с огнем и славой. Ткани – нам. Дева вещая, ткачиха, В царстве Блага, в царстве Лиха, Где-то там. Пой для Девы, Дева глянет, Только ткать не перестанет Никогда. Сердцем зная все напевы, Заглянул я в сердце Девы. Полюбил, и полюбился, В замке Девы очутился Навсегда. Любо мне, но душу ранит Шум тканья, что не устанет Никогда. Диво вечное, ткачиха, Тки, колдуй, но только тихо, Не греми. А не то проснутся люди, И придут гадать о чуде. Нам вдвоем с тобою дружно, Нам не нужно, не досужно Быть с людьми. Дева вещая, ткачиха, Тише, тише, в сердце – тихо, Не шуми. Через столетия столетий Камень. Бронза. Железо. Холодная сталь. Утpo. Полдень звенящий. Закатность Печаль. Солнце Пьяные Солнцем. Их спутанный фронт. Камнем первый повержен был ниц мастодонт. Солнце Воины Солнца и дети Луны. Бронза в бронзу И смерть И восгорг тишины. Солнце Ржавчина солнца. Убить и убить. Воду ржавую пьют, и еще будут пить. Солнце тонет в крови. Мглой окована даль. Камень был Бронзы нет. Есть железо и сталь. Сталь поет. Ум, узнав, неспособен забыть. Воду мертвую пьют, и еще будут пить. Три души Три души блуждали, вольные от жизни, В радости эфирной неземных пространств. Там, где нет, не будет места укоризне, Там, в неизреченном, средь живых убранств. Средь живущих вечно, меж всегда живого, Три души блуждали, и спустились вниз. Предземное царство было им так ново, Три свечи на Небе новые зажглись. В трех бессмертных душах вспыхнуло желанье, Загорелись очи, зазмеился страх. И у вышних окон, в Доме созиданья, Замелькали руки безглагольных Прях. Для одной души – пернатая сорочка, Для другой души – осенний волчий мех, Лик людской – для третьей... «Что ты плачешь, дочка? Расскажи, поведай. Горе? Или грех?» Плачут, плачут, плачут очи человека, Волк в лесу боится, пробуждая страх, Бесприютна птица в воздухе, от века. Три души забыли о совместных днях. Мировая паутина Есть странные люди, безумные люди, Что живут лишь в стремленьи одном, В вековом они кружатся, в призрачном чуде, Под негасимым огнем. Над ними, под ними проходят планеты, Сжигаются солнца со свитою лун, Но эти безумные – ветром одеты, Их носит, бросает бурун. Не пьют, не едят. В том какая причина? Кто знает? Причинен ли в полночь наш бред? Под ветром летят, как летит паутина, А смерти им нет. |