Их двое Довременно Доброе Начало, Довременно и Начало Злое. Что сильнее, – Мысль мне не сказала, Лишь одно известно мне: – Их двое. Гений неразлучен с темным Зверем, Лик Огня – в эбеновой оправе, Веря в Бога – в Дьявола мы верим, Строим Замок – быть при нем канаве. Ты дрожишь, облыжное Мечтанье, Как собака под хлыстом владыки? Маятника лживое болтанье, В Замке – песни, в подземельи – крики. Маятник – прикованный и медный, Мечется и вправо он и влево, Эта сказка – кажется мне бледной, Я дрожу от бешеного гнева. Я дрожу – и Мысли нет исхода, Раз я светлый – весь мой мрак откуда? Красота – в объятиях урода, Бог Христос – и рядом с ним Иуда. Тут и Чудо – Мысли не поможет, Потому что разум мой – не чувство, Потому что Мысль играть не сможет, И не прячет доводов в Искусство. Если Мир – как Мир – противоречье, Я не знаю, чем он разрешится. В Вавилоне – разные наречья, И всезрящей башне – ввысь не взвиться. Умствователь нищий, я слабею, Предаюсь безумному Поэту, Боль зову я правдою своею, В темной Ночи песнь слагаю Свету. Пронунсиамиэнто
Снова Тень, и снова Дьявол, снова Тень, и снова боги, Снова тягость перекрестков, и несчетные дороги. Будет, будет. Надоело. Есть же мера наконец. Если жалкую повторность ты не видишь, ты – глупец. Или нужно в самом деле нам вздыхать, бледнеть всечасно? Даже глупая ищейка устает искать напрасно. И тогда ее хозяин прочь с собой ведет домой: И не скажет: «Псу – усталость!» И не скажет: «Отдых – мой!» Нет, собаку холит, кормит – кто идет за красной дичью. Это только справедливость, тут и места нет величью. Мы же, люди, кто мы? Что мы? – Кто не слеп, тот сам суди: — Мы – охотник, мы – собака, или – зверь с копьем в груди? Выбирайте. Только, братья, раз хотите вы лохмотий, Я вам больше не товарищ, здесь, на этом повороте. Брама, Вишну, Сива, Эа, Мирри-Дугга, Один, Тор, Витцлипохтли, маски, маски, это все сплошной позор. В лабиринтах ли Индийских, или в бешеной Валгалле, На уступах пирамидных Мексиканских теокалли, Всюду – Демону в угоду – истязание умов, Трепет вырванного сердца, темный праздник, темный ров. Жертва, жертва, нож вонзенный, ужас взора, кровь из груди, Растоптанье, оскверненье, одураченные люди. Прочь, кошмары, Ночь провальна, прочь, Дракон, и прочь, Змея, Я люблю одну бездонность, это – Воля, это – Я. Вера в Тени это только – мозговая паутина, Призрак Дьявола – попутчик Привиденья-Исполина. Против этих двух Бактерий прибегаю я к Лучу: — Нет их больше! Нет их больше! Больше Чудищ не хочу! Мировая тюрьма Когда я думаю, как много есть Вселенных, Как много было их, и будет вновь и вновь, — Мне Небо кажется тюрьмой несчетных пленных, Где свет закатности есть жертвенная кровь. Опять разрушатся все спайки, склейки, скрепы, Все связи рушатся, – и снова будет Тьма, Пляс жадных атомов, чудовищно-свирепый, Циклон незримостей, стихийная Чума. И вновь сомкнет, скует водоворот спиральный, Звено упорное сложившихся планет, И странной музыкой, безгласной и печальной, В эфирных пропастях польется звездный свет. И как в былые дни, чтоб прочным было зданье, Под основание бывал живой зарыт, В блестящих звездностях есть бешенство страданья, Лучист Дворец Небес, но он из тяжких плит. Безнадежность Мучительная слитность Волны с волной, волны с волной, в туманной неразрывности. Томленье, беззащитность Всех наших дум, всем наших снов, во всей их страшной дивности. Волна волной быть хочет, Но прочь уйти от прочих волн никак нельзя в Безбрежности. И сердцу ум пророчит, Что каждый миг, что каждый луч есть отблеск Безнадежности. Бог океан Волны морей, безпредельно – пустынно – шумящие, Бог Океан, многогласно – печально – взывающий, Пенные ткани, бесцельно – воздушно – летящие, Брызги с воздушностью, призрачно – сказочно – тающей. Горькие воды, туманно – холодно – безбрежные, Долгий напев, бесконечно – томительно – длительный. Волны морей, бесконца – бесконца – безнадежные, Бог Океан, неоглядно – темно – утомительный. |
