Индийский мудрец Как золотистый плод, в осенний день дозревший, На землю падает, среди стеблей травы, Так я, как бы глухой, слепой, и онемевший, Иду, не поднимая головы. Одно в моих зрачках, одно в замкнутом слухе; Как бы изваянный, мой дух навек затих. Ни громкий крик слона, ни блеск жужжащей мухи Не возмутят недвижных черт моих. Сперва я, как мудрец, беседовал с веками, Потом свой дух вернул к первичной простоте, Потом, молчальником, я приобщился в Браме, И утонул в бессмертной красоте. Четыре радуги над бурною вселенной, Четыре степени возвышенных надежд, Чтоб воссоздать кристалл из влаги переменной, Чтоб видеть мир, не подымая вежд. Молитва вечерняя Тот, пред Кем, Незримым, зримо Все, что в душах у людей, Тот, пред Кем проходят мимо Блески дымные страстей, — Кто, Неслышимый, услышит Каждый ропот бытия, Только Тот бессмертьем дышит, В нераздельно-слитном я. Тот, в чьем духе вечно новы Солнце, звезды, ветер, тьма, Тот, Кому они – покровы Для сокрытого ума, — Тот, Кто близко и далеко, Перед Кем вся жизнь твоя Точно радуга потока, — Только Тот есть вечно – я. Все закаты, все рассветы В нем возникли и умрут, Все сердечные приметы Там зажглись, блистая – тут. Все лучи в росе горящей Повторяют тот же лик, Солнца лик животворящий, В Солнце каждый луч возник. Все, что – здесь, проходит мимо, Словно тень от облаков. Но очам незримым – зрима Неподвижность вечных снов. Он живет, пред Кем проводит Этот мир всю роскошь сил, Он, Единый, не уходит, В час захода всех светил! Безветрие Тогда-то наслаждается человек, проходя среди звезд. Люис де Гранада В тихом безветрии Светлых пространств. Случевский Альбатрос Над пустыней ночною морей альбатрос одинокий, Разрезая ударами крыльев соленый туман, Любовался, как царством своим, этой бездной широкой, И, едва колыхаясь, качался под ним Океан. И порой омрачаясь, далеко, на небе холодном, Одиноко плыла, одиноко горела Луна. О, блаженство быть сильным и гордым и вечно свободным! Одиночество! Мир тебе! Море, покой, тишина! Светлый герой Я слышал о светлом Герое, Свободном от всяких желаний, О нем, перешедшем поток. В лучистом застыл он покое, Покинув наш мир восклицаний Для славы несозданных строк. В разрывах глубокой лазури, В краю отодвинутой дали, С ним тайно колдует Судьба. К нему не притронутся бури, Его не коснутся печали, Ему не знакома борьба. С бессмертной загадкой во взоре, Он высится где-то над нами, В душе отразив небосвод. В высоко-мятущемся Море Он остров забытый ветрами, Среди успокоенных вод. Потухшие факелы Факелы, тлея, чадят, Утомлен наглядевшийся взгляд. Дым из кадильниц излит, Наслажденье, усталое, спит. О, наконец, наконец, Затуманен блестящий дворец! Мысль, отчего ж ты не спишь, — Вкруг тебя безнадежная тишь! Жить, умирать и любить, Беспредельную цельность дробить, — Все это было давно И, скользнув, опустилось на дно. Там, в полумгле, в тишине, Где-то там, на таинственном дне, Новые краски царят, Драгоценные камни горят. Ниже, все ниже, все вниз, Замолчавшей душой устремись! В смерти нам радость дана, — Красота, тишина, глубина! Южный полюс Луны Южный полюс Луны задремал, он уснул между гор величавых, Поражающих правильной формой своей. Это мысль, заключенная в стройных октавах, Эти горы живут без воды, в полосе неподвижных лучей, — Ослепительно ярких, как ум, и ложащихся отблеском странным На долины, что спят у подножия гор, Между кратеров мертвых, всегда светлотканных, Вечно тихих, нетронутых тьмой, и ничей не ласкающих взор. Эти страшные горы горят неподвижностью вечного света, Над холодным пространством безжизненных снов, Это ужас мечты, это дума веков, Запредельная жизнь Красоты, беспощадная ясность Поэта. |
