Цари сиянья ...Цари сиянья отошли, Они разгневались на это. И, старым, нет нам больше света, Он только там, вверху, вдали. Лазурные престолы пусты, Бесцельность превратилась в топь, В периодическую дробь, И мраки Ада цепко-густы. Когда ж окончится наш срок, И снова будут дни младые, И снова стебли золотые Взнесут лазоревый цветок? Одиночество
Я боялся людей, презирал, ненавидел их, Через это прошел я, и рубеж навсегда перешел, Как могу их винить, если Рок мировой всех обидел их? Я один, но безгневно, над темными шествиями зол. Здравствуй, еще и еще, Одиночество, Я зажег тебе тихую вечернюю свечу, И немые, как лампада, тайные пророчества Я качаю в душе, и молчу. Птица И птица от меня летела по Вселенной, Когда я замолчал на темной высоте. Внизу крутился вал, дробился, многопенный, И птица от меня летела по Вселенной, Непобедимая в крылатой красоте. Мелькали корабли, как тени в тусклом свете, Поднявши стержни мачт и зыбя паруса. На каждом корабле бледнели старцы-дети, И всюду брат с сестрой, сквозь сон тысячелетий, Играли в поцелуй, в цветке была оса. Все было сказано. Кто хочет, будет пленный. Кто хочет, примет страх чрез Царскую Печать, И будет враг Земли, и будет враг Вселенной. Но вал к скале придет, и брызнет сказкой пенной. И буду я стоять. И думать. И молчать. 1907. Marzo pazzo. С высокой башни. Париж. Пасси. Пляска зноя Он Хотя он похож на Огонь, он незрим. Он был, когда не было жалобы: – «Было». Века перед ним – как молитвенный дым. А Солнце и Звезды и Месяц – кадила. Он смотрит в сердца замолчавших людей, Где страшные вдруг восстают вереницы. В зрачках он у тигров, в улыбках детей, И в малом он горле распевшейся птицы. Место мое Место мое – на пороге мгновенья, Дело мое – беспрерывное пенье, Сердце мое – из огня, Люди, любите меня. Счастье мое – в светловзорной измене, Сказка моя – и в глубинах, и в пене, Голос мой манит, звеня, Звезды, любите меня. По-морскому В Море, с Морем, по-морскому, Только грому помолясь, Я баюкаю истому, Радость знать перунный час. Было, будет только это, Радость лета и весны, Брызги взрывчатого света С бурно-взрытой вышины. Радость молний преломленных, Пир стозвонных павших плит, Алый храм в морях бездонных, И в пожаре – Световит. Минутка Дать, Взять, Угадать. То как друг, А то как гать. Вечно дева, Вечно мать, Звук напева, Луч мечты, Крылья молний, Это ты. Атом Атом – Ангел, вспышка в Море, Человека не хочу, Я огонь в немом узоре, Лучший возглас в разговоре, В мире битв – молюсь мечу. Дай мне вечность – опрокину, Я семь я, и каждый – я, Не хочу входить в картину Как черта, и, вольный, стыну, Но моя мечта – моя. От атома От атома – до человека, От человека – до богов, И в долгий век Мельхиседека От звона мигов и часов. От неподвижности – в самумы Взметенно-зоркой быстроты, От тиши – в грохоты и шумы, В разломы цельной красоты. Да будет. Это все приемлю. Отец мой – Ум, и Воля – мать, Но я слепил из точек землю, Чтоб снова точки разметать. Атомы времени Мы в извивных Вспевах взрывных, Мы втекаем в Да и Нет. Мы в Безликом Лик за ликом, Иней звуков, прах примет. Мы свеченье, Зыбь теченья В Океане мировом. Дрожь в намеке, Малость, строки, Буквы в рунах, песнь в немом. Мы забытость, Глянцевитость Всеокружного жерла. Миг живем мы, Но поем мы, И звучат колокола. Мы снежинки, Паутинки, В капле влаги – миллион. Он рыдает, Не считает, Но творим мы Небосклон. Он смеется, В тайнах вьется, Все же знаем мы, кто Он. В лик – от лика, В песнь – от крика, В хороводности Времен. |
