Русалка В лазоревой воде, в жемчужных берегах, Плыла русалка в блеске чудном Она глядела вдаль, скользила в тростниках, Была в наряде изумрудном. На берегах реки, из цельных жемчугов, Не возникало трав на склонах. Но нежный изумруд был весь ее покров, И нежен цвет очей зеленых. Над нею догорал оранжевый закат, Уже зажглась Луна опалом. Но устремляла вдаль она лучистый взгляд, Плывя в течении усталом. Пред ней звезда была меж дымных облаков, И вот она туда глядела. И все роскошества жемчужных берегов За ту звезду отдать хотела. Светлый мир
Тонкий, узкий, длинный ход В глубь земли мечту ведет. Только спустишься туда, Встретишь замки изо льда. Чуть сойдешь отсюда вниз, Разноцветности зажглись, Смотрит чей-то светлый глаз, Лунный камень и алмаз. Там опал снежит, а тут Расцветает изумруд. И услышишь в замках тех Флейты, лютни, нежный смех. И увидишь чьих-то ног Там хрустальный башмачок. Льды, колонны, свет, снега, Нежность, снежность, жемчуга. Тонкий, узкий, длинный ход В этот светлый мир ведет. Но, чтоб знать туда пути, Нужно бережно идти. Злые чары Книга заклятий 1906 – весна Долго ночь меркнет; заря свет запала, мгла поля покрыла. Кровавые зори свет поведают; черные тучи с моря идут; хотят прикрыть четыре солнца; а в них трепещут синие молнии. Слово о полку Игореве Отсветы раковин О, жемчуг слов, отысканный в морских глубинах сердца, твои узоры красивы, но смысл твой горек, как морская вода. Космогония Майев Зов Я овеян дыханьями многих морей, Я склонялся над срывами гор, Я молился ветрам: «О, скорее, скорей!», Я во всем уходил на простор. Я не знаю цепей, я не ведаю слов Возбранить чьи б то ни было сны, Я для злейших врагов не хотел бы оков, А желал бы улыбки весны. Я не знаю тоски, я сильнее скорбей На разгульном пиру бытия, Я овеян дыханьями вольных морей, Будьте вольными, братья, как я! Но если Но если ты снежный И если морозный, — Хотя я и нежный, Все ж буду я грозный. Рожденный от света Не знает врага, Но силой привета Растопит снега. Я вечная сила Души полновольной, Не помнить, что было, Восторг мой безбольный. Но если ты вдвое, Да мучить других, — Иное, другое Расскажет мой стих. Оргия жизни Орел точит когти. Крадется волк прерий. Сова направляет окольный полет. Безжалостны птицы. Без жалости звери. Безжалостность – свойство всех тех, кто живет. Верховные гении этого мира, Зарезанным горлом мы кормим свой день. Нам трупы животных – услада для пира, Тут нежная дева – бесчувственный пень. Нередко мы думаем, будто растенья Суть алость улыбки и нежный цветок. Нет, в мире растений – борьба, убиенье, И петли их усиков – страшный намек. Ухватят, удушат, их корни лукавы, И цвет орхидеи есть лик палача. Люблю я растенья, но травы – удавы И тонкость осоки есть тонкость меча. Талисманы Судьба на утре дней дала мне талисманы, Число их было три, и разны смыслы их. Один меня повел в неведомые страны, И там я в первый раз влюбленный был жених. Другой мне изъяснил искусство завладенья Сердцами, – я сердец покорных не сочту. А третий мне явил тропинку нисхожденья — Не в глубину земли – в меня, в мою мечту. И первый талисман, смеясь, я бросил в Море, Второй швырнул в окно, быть может, подниму. Но третий талисман – звезда в моем уборе, Я верую теперь ему лишь одному. Пир любви Я бросил весело бокал. Ребенок звонко хохотал. Спросил его, чего он так. Сквозь смех он молвил мне: – Чудак! Бокал любви разбил, но вновь Захочешь пить, любить любовь. — И в тот же миг – о, как мне быть? — Я захотел любить и пить. Куски я с полу подобрал, Из них составил вновь бокал Но, весь израненный, я вновь Не сладость пил, а только кровь. |
