Заговор матери Разрыдалась я во тереме родительском высоком, С красной утренней зари В чисто поле, в тоскованьи одиноком, Все смотря, смотря, как в Небе, в тучках тают янтари, Досиделася до поздней до вечерней я зари, До сырой росы, в беде, Стало ясно и звездисто, стало тихо так везде. Не взмилилось мне о дитятке тоской себя крушить, Гробовую я придумала тоску заговорить. Чашу брачную взяла я, со свечою обручальной, В чисто поле я пошла, Я достала плат венчальный, В студенце загорном, чистом, зачерпнув, воды взяла, Призорочною чертою Очертилась я в лесу, Под Луною молодою Я над свежею водою Слово молвлю о дитяти, чтоб сберечь его красу. Вот над чашей этой брачной, Над водой ключа прозрачной, Пред свечою обручальной, Расстеливши плат венчальный, Чисто личико я мою, И свечу своей свечою, Той единою, венчальной, Чтоб не быть душе печальной, Утираю платом белым, Завещаю Век будь смелым, Будь весенних дней милее, Солнца ясного светлее, Ненаглядный мой, любя, Отвожу я от тебя: — Духа страшного, седого, Ветра, Вихоря ночного, Домовых и водяных, Одноглазых леших злых; — Змея огненною знаю, От него предохраняю, И от Киевской от злой Ведьмы, с Муромской сестрой; — И от Ворона лихого, От Кощея, и от слова Чернокнижника – волхва, Чьи захватисты слова; — От русалки от моргуньи, И от той Яги-колдуньи, И от знахаря-слепца Будь сохранен до конца. Пусть в ночи и в полуночи У тебя не меркнут очи, Пусть в дороге и пути Знаешь ты, куда идти. Будь сокрыт от скорби страстной, И от смерти от напрасной, От врагов и от беды, От огня и от воды А как час твой смертный глянет, Пусть твой разум воспомянет Про того, в тебе чья кровь, Про мою к тебе любовь. Ты на родину вернися, С кровным, с близким распростися, И к сырой земле прильни, Непробудным сном засни. Слово то, что я сказала, Живо с самого начала, И сильнее, чем Вода, Да пребудет навсегда. Кто перечить мне захочет, Кто морочит, узорочит, Пусть узорчанье его Возвратится на него. Пусть в свои впадет узоры, И за древние за горы Пусть ведун напрасный тот В Преисподнюю сойдет. Заговор охотника Засветло встал я, Лицо умывал я, И в двери иду из дверей, Из ворот я иду в ворота, В чисто поле, к дремучему лесу, где между ветвей Днем темнота. А из лесу дремучего, темною, Из лесу огромного, Двадцать бегут ко мне дьяволов, сатанаилов, лесных, И двадцать иных, Пешие, конные, черные, белые, Низкие, Близкие, Страшные видом, а сами несмелые, Сатанаилы, и дьяволы, стали они предо мной, На опушке лесной. Сатанаилы, и лешие, дьяволы странные, Низкие, близкие, темные, Плоско-огромные, И вы, безымянные, Видом иные, На остров идите, Зверей мне гоните, В мои западни поставные, Ночные, вечерние, утренние, И полуденные, и полуночные, Идите, гоните, Остановите, В моих западнях примкните! Заговор на утихание крови Два брата камень секут, Где два брата, и кровь есть тут. Две сестры в окошко глядят, Две свекрови в воротах стоят. Ты, свекор, воротись, А ты, кровь, утолись. Ты, сестра, отворотись, А ты, кровь, уймись. Ты, брат, смирись, А ты, кровь, запрись. Кровь бежит, брат дрожит, Брат дрожит, брат бежит, Сестра кричит, свекор ворчит. А это слово крепко будь, Чтоб кровь идти забыла путь, Чтоб кто ушел, пришел назад, Сестра к сестре, и к брату брат. Заговор на путь-дорогу Еду я из поля в поле, поле в поле, и луга, Долог путь, и нет мне друга, всюду чувствую врага. По вечерним еду зорям, и по утренней заре, Умываюся росою в раноутренней поре. Утираюсь ясным солнцем, облекаюсь в облака, Опоясался звездами, и светла моя тоска. О, светла тоска, как слезы, звездным трепетом жива, Еду полем, в чистом поле Одолень растет трава. Одолень-траву сорвал я, ей на сердце быть, цвети, Сделай легкой путь-дорогу, будь подмогой мне в пути. Одолей высоки горы, долы, топи, берега, Темны чащи, темны думы, тайну темного врага. Чтоб рука не поднималась, замышляющая зло, Чтобы в совести вспененной стало тихо и светло, Чтобы зеркалом холодным вдаль душа могла взглянуть Чтоб с цветком, с цветком у сердца, равномерно мерить путь. |
