Я не из тех Сонет Я не из тех, чье имя легион, Я не из царства духов безымянных. Пройдя пути среди равнин туманных, Я увидал безбрежный небосклон. В моих зрачках – лишь мне понятный сон, В них мир видений зыбких и обманных, Таких же без конца непостоянных, Как дымка, что скрывает горный склон. Ты думаешь, что в тающих покровах Застыл едва один-другой утес? Гляди: покров раскрыт дыханьем гроз. И в цепи гор, для глаза вечно-новых, Как глетчер, я снега туда вознес, Откуда виден мир в своих основах! Ожесточенному Я знаю ненависть, и, может быть, сильней, Чем может знать ее твоя душа больная, Несправедливая, и полная огней Тобою брошенного рая. Я знаю ненависть к звериному, к страстям Слепой замкнутости, к судьбе неправосудной, И к этим тлеющим кладбищенским костям, Нам данным в нашей жизни скудной. Но, мучимый как ты, терзаемый года, Я связан был с тобой безмолвным договором, И вижу, ты забыл, что брат твой был всегда Скорей разбойником, чем вором. С врагами – дерзкий враг, с тобой – я вечно твой, Я узнаю друзей в одежде запыленной. А ты, как леопард, укушенный змеей, Своих терзаешь, исступленный! В башне В башне с окнами цветными Я замкнулся навсегда, Дни бегут, и в светлом дыме Возникают города, Замки, башни, и над ними Легких тучек череда. В башне, где мои земные Дни окончиться должны, Окна радостно-цветные Без конца внушают сны, Эти стекла расписные Мне самой Судьбой даны. В них я вижу, как две тени Обнимаются, любя, Как, упавши на колени, Кто-то молится, скорбя, В них я вижу в быстрой смене Землю, небо и себя. Там, за окнами, далеко, С непочатой вышины, Смотрит огненное око Неба, Солнца, и Луны, Но окно мое высоко, То, что мне внушает сны. То, меж окнами цветными, На которое смотрю, В час когда, как в светлом дыме, Я приветствую зарю, И с виденьями родными Легкой грезой говорю. На другие обращаю В час заката жадный взор, В час, когда уходит к раю Тихий вечер на дозор, И лепечет: «Обещаю, Вновь увидишь мой убор». На другие я с отрадой Устремляю ночью взгляд, В час когда живет прохладой, Полный вздохов, сонный сад, И за призрачной оградой Светляки меж трав горят. Так живу, как в светлом дыме Огнецветные цветы, Над ошибками земными Посмеиваясь с высоты, В башне с окнами цветными Переливчатой мечты. К дальнему Замкнуться, как в тюрьму, в одну идею, Я знаю этот сон, мой дальний брат, Я медленно, но верно холодею, И, раз уйдя, я не приду назад. Ты отошел в страну без перемены, Оставивши безвольно мир земной, А я себе свободно создал стены, И упоен тюремной тишиной. Есть в жизни смерть, спокойная, как травы, Хранимые, на память, за стеклом, Иссохший знак утраченной забавы, Пройденная эпоха, перелом. Седые тесно сжатые виденья До времени с землей разлучены, Они забыть не могут наслажденье, И тайно дышут запахом весны. Их кто-то чуждый взял своей рукою, И все ж они блаженствуют года. Так как же счастлив я с моей тоскою, Полюбленной свободно – навсегда! От умершего к живому Скажи ему, что я его люблю, Что я его как прежде понимаю, И, как корабль к чужому кораблю, Взываю в час, когда я погибаю, К нему, к нему, далекому навек, Бегущему по водам Океана, Чтоб отдохнуть на устьях мощных рек, Средь стройных мачт родного каравана, — Меж тем как я, свой образ изменив, Несоразмерив тяжести влекомой, Забыв, что был и я, как он, красив, Склоняюсь к бездне жутко-незнакомой, — И ветры безучастные молю Протяжностью своих предсмертных звонов... Скажи ему, что я его люблю За то, что он – не слышал этих стонов! |
