Так и оказалось, что двумя главными противника Анны, вокруг которых сформировалась партия принцев, стали её близкие родственники. Даже её собственная мать была настроена к ней весьма враждебно, поскольку тоже имела властные амбиции. Только смерть королевы Шарлотты в декабре 1483 года положила конец этим разногласиям. Анна, получившая свободу действия, даже не присутствовала на похоронах матери, которая в свою очередь, ещё при жизни, даже не упомянула старшую дочь как исполнителя своего завещания, отдав предпочтение графу Дюнуа, Карлу VIII и своей второй дочери Жанне.

В то время как Орлеанский дом был настроен к Анне решительно враждебно, ей пришлось столкнуться с претензиями своего деверя, герцога Иоанна II Бурбонского. Последний также доводился ей дядей по браку с сестрой Людовика XI Жанной и таким образом, являлся ключевым политическим игроком, которого нужно было любой ценой перетянуть на свою сторону, не уступая слишком многого. Если верить Алену Бушару, весьма откровенно высказывавшемуся об амбициях принцев, то: "Монсеньер Бурбонский, который был великовозрастным, благоразумным и добродетельным принцем, охотно согласился бы [с] этим регентством"[38]. Однако, его хоть и сдержанная оппозиция, тем не менее, стала препятствием в политической игре сестры Карла VIII, из-за сложной и неоднозначной роли, которую, как мы увидим ниже, герцог сыграл в ходе Безумной войны.

Кардинал Карл Бурбонский, к тому времени ставший архиепископом Лионским, по-видимому, имел более скромные амбиции, чем его старший брат. Однако его постоянная двойная игра сбивала общую политическую картину и не позволяли Анне причислить его к своим сторонникам. Два старших брата Пьера де Божё в первые годы Безумной войны постоянно ему противостояли, пока в 1486 году окончательно не переметнулись на сторону короны. Очевидно, что они были горько обижены на младшего брата и уверены, что их несправедливо отстранили от, по праву принадлежащей им власти. Таким образом врагами Анны стали практически все её ближайшие родственники.

У мятежных принцев было много сторонников из числа ближней и дальней родни. Молодой граф Карл Ангулемский, отец будущего короля Франциска I и второй в очереди на престол, был, конечно, менее активным, но все же верным сторонником своего кузена Людовика Орлеанского. На сторону Орлеанской дома встали и великие бароны Юга Франции: Ален д'Альбре, ближний кузен графа Ангулемского, и губернатор Гиени Оде д'Эди, граф де Комменж, в молодости поддержавший мятеж Карла Французского, герцога Беррийского, против его брата Людовика XI и участвовавший в Войны лиги общественного блага. Эти великие бароны, исключенные из королевского Совета во время царствования Людовика XI, были приглашены в него после смерти короля. Ален д'Альбре в течение нескольких месяцев поддерживал супругов де Божё, но его личные интересы, расходившиеся с их интересами, к концу 1484 года бесповоротно привели его в лагерь мятежных принцев.

Другой принц крови, герцог Рене Алансонский, верный семейной традиции противостояния королевской власти, немедленно последовал по стопам Людовика Орлеанского. Несмотря на все приложенные усилия, Анне так и не удалось заручиться его поддержкой, хотя она и освободила Рене из тюрьмы, где он по приказу Людовике XI находился с 1481 года.

Среди великих принцев, враждебно настроенных к правительнице королевства, были герцог Рене II Лотарингский, колебавшийся между поддержкой и оппозицией, и Жан де Шалон, принц Оранский, ближний кузен Анны Бретонской по своей матери Екатерине Бретонской и в то же время зять супругов де Божё через брак с Жанной Бурбонской, сестрой Пьера.

С каждым из этих людей Анна пыталась договориться полюбовно, но то, что она была готова им предложить, не оправдывало их ожиданий. Одолжений и подарков было недостаточно, чтобы удовлетворить этих жаждущих власти мужчин. Конечно, всеми этими принцами двигали не только амбиции, но ещё и семейные узы: за исключением герцога Иоанна II Бурбонского, все они были родственниками Орлеанского дома, а четверо из них являлись троюродными братьями герцога Людовика. В основе этого альянса, опиравшегося на поддержку дворян более скромного происхождения, лежали кровные узы.

Бывшие верные слуги Людовика XI, недовольные политикой Анны по отношению к ним, быстро переметнулись на сторону принцев. Так произошло и с Филиппом де Коммином, о котором в 1486 году Лоренцо Спинелли написал Лоренцо Медичи, что тот "утверждает, что имеет связи со всеми, кто недоволен правительством"[39]. Личные интересы Коммина привели его к конфликту с принцессой Анной, которая, как мы видели, отобрала у него Туар и Тальмон, ранее пожалованные Людовиком XI. Таким образом, Коммин, Гийом де По и некоторые другие присоединились к партии принцев, принеся противникам Анны свой политический опыт и знания о работе правительства.

В обществе эпохи раннего Возрождения настолько частой была практика двуличия, что порой трудно было понять, на чьей стороне находится тот или иной человек. Это был настоящий стиль поведения при дворе, где союзы заключались так же быстро, как и рушились. Искусство же Анны заключалось в умении сохранять друзей и побеждать врагов, что она в конце концов и сделала, как и её отец до неё. Без поддержки влиятельных людей Анна была никем и прекрасно осознавала, что не сможет удержать власть. Но королевская партия любым способом должна была одержать верх над партией принцев ещё до созыва Генеральных Штатов в Туре в начале 1484 года.

Созданный в сентябре Регентский Совет, как следует из его названия, не был рассчитан на длительное существование. После неприятных воспоминаний, оставленных правлением Людовика XI, и в отсутствие регентства, назначенного покойным королем, все складывалось в пользу консультаций с Генеральными Штатами. Они должны были распределить полномочия и предоставить всю необходимую легитимность тем, кто должен был управлять королевством[40]. Первоначально Генеральные Штаты должны были собраться в Орлеане, городе мятежного герцога, но в итоге, по предложению принцессы Анны, заявившей, что она хочет избежать эпидемии чумы, были созваны в Тур. Созыв Генеральных Штатов вселил надежду в сторонников обеих партий и стал решающим моментом для тех, кто решил побороться за власть.

Церемония открытия Генеральных Штатов состоялась 5 января 1484 года. Сессии, продлившейся до 14 марта 1484 года, предстояло сыграть решающую роль в распределении власти. Делегаты должны были либо подтвердить уже сложившуюся политическую реальность, а именно правление от имени короля супругов де Божё, либо изменить ситуацию в пользу принцев. Писатель Жан де Сен-Желе, верный приверженец Людовика Орлеанского, отмечал, что на открытии Генеральных Штатов:

Давление на делегатов, съехавшихся со всех концов королевства, было беспрецедентным: финансовые, фискальные и военные вопросы, которые обычно имели приоритет, были полностью отодвинуты на задний план политическими проблемами, такими как опека над королем и выбор его советников.

Дебаты были тщательно записаны Жаном Масселином, чей Дневник[42] свидетельствует о том, что вопрос, волновавший делегатов трех сословий и, в целом все королевство, заключался в передаче власти. На несколько недель Тур стал нервным центром страны. Король находился там со своей сестрой, которая присматривала за ним вместе с Пьером де Божё. Присутствовали все главные лица королевства: герцоги Орлеанский, Бурбонский и Алансонский, а также граф Ангулемский, прибывшие со своими многочисленными свитами. Уже одно их присутствие свидетельствовало о том, какое значение придавалось этой сессии Генеральных Штатов.