Выбор принцев, вызывавших у Анны интерес, иллюстрирует её способность понимать геополитические ставки в Европе того времени. Таким образом, принцесса шла по стопам своего отца. Так, например, Анна заручилась поддержкой герцога Рене II Лотарингского, предложив ему графство Прованс, на которое он претендовал, и тем самым показала, что понимает важность герцогства Лотарингия, владелец которого стремится расширить свою территорию. 23 сентября 1484 года с герцогом был подписан договор[107], который, обязывал его оказывать поддержку французской короне и супругам де Божё, учитывая "большую привязанность и любовь, которую монсеньор де Божё […] и мадам Анна, его жена, питали и питают к персоне короля и благу его королевства"[108]. Другой договор, подписанный в следующем месяце, включал имена принцев и принцесс, большинство из которых были представителями знати Юга, а именно, Мадлен де Валуа, принцессы Наваррской и тёти Анны, Жана д'Арманьяк, герцога Немурского, могущественного сеньора Алена д'Альбре и Оде д'Эди, графа де Комменж[109]. Однако через несколько месяцев все эти люди перешли на другую сторону и вступили в альянс с герцогом Орлеанским.

Будучи женщиной мудрой, Анна осознавала необходимость приобретать новых сторонников и за границами королевства. Такая практика стала необходимой в связи с распространением Безумной войны за пределы Франции. Поэтому Фландрия и Бретань были в центре внимания Анны, и её имя фигурирует в договоре, подписанном 25 октября 1484 года с фламандскими городами[110], и в то же время бретонские бароны явились к ней на переговоры. Бретонский хронист Ален Бушар утверждает, что они "предложили ей свои услуги" и "вернули себе милость дамы де Божё, которая в то время управляла королевством Франция"[111]. Анна искала поддержки даже в Италии, о чём свидетельствует письмо к герцогу Лодовико Моро (Сфорца), привезённое в Милан королевским секретарем Этьеном Пети, который к тому же должен был устно передать некую конфиденциальную информацию[112].

Большинство союзов с принцами и великими баронами были намечены уже на первом этапе Безумной войны. Дело было действительно срочным, поскольку власть Анны была под угрозой, и она отчетливо осознавала, что принцы не являются теми людьми, кто позволит ей легко выиграть войну.

В борьбе с мятежниками принцесса особое внимание уделяла членам дома Бурбонов из старшей ветви, а также семействам Бурбон-Монпансье и Бурбон-Вандом. В основе такого отношения лежали две стратегии: с одной стороны, непосредственная борьба за власть, а с другой — укрепление этого дома, являвшимся жизненно важным делом. Своих самых верных сторонников супруги де Божё нашли в родственниках Бурбонов, опоре правительства и оплоте королевской власти, укрепление которой стало основополагающей частью их политики. Поиск поддержки Бурбонов не противоречил стремлению укрепить королевскую власть, поскольку Анна была одновременно дочерью короля Франции и членом дома Бурбонов по браку, и эти два аспекта, по крайней мере, в 1480-е годы, друг другу не противоречили. Ей удалось совместить свою привязанность к обеим домам и сохранить им верность. Эта политическая стратегия была сформулирована и получила теоретическое обоснование в её Наставлениях, где принцесса советовала своей дочери Сюзанне "чтить и любить" как свою собственную семью, так и семью мужа, а также, быть оплотом любви и согласия, между двумя домами. Степень совпадения политической практики и теории принцессы Анны поистине поражает.

Из всех членов дома Бурбонов особым вниманием принцессы пользовался герцог Иоанн II. Однако, как мы уже видели, он не был особо верным родственником. Напротив, он был известен своей постоянной двойной игрой и политическими разворотами, даже после официального примирения в 1486 году. Иоанн II был ценен как опытный политик и потенциальный военачальник, поэтому его поддержка для Анны была очень важной. Людовик XI недолюбливал этого принца и даже плохо с ним обращался, вплоть до того, затеял против него судебный процесс, значительно герцога ослабивший. Политика же Анны по отношению к деверю была направлена на восстановление справедливости и попранных прав. Именно поэтому она даровала герцогу достоинства, которые воздавали должное его статусу принца крови, но Иоанн II, тем не менее, все ещё стремился к власти, которой ранее был лишён. Учитывая это невестка стала проводить в отношении деверя политику благосклонности и риторику братской любви: герцог был удостоен меча коннетабля, Жан де Дуа, бывший слуга Людовика XI и враг Иоанна II, был передан ему в руки, к тому же принц получил должность губернатора Лангедока и исключительно богатые подарки. Эта благосклонность распространилась даже на окружение герцога и его ближайших советников. Однако все было впустую, герцог был вспыльчивым человеком, удалился от двора и жил в Мулене, где и вынашивал свои планы. Двор Бурбонов стал прибежищем для мятежников, что сильно беспокоило Анну, которая не могла предпринять никаких серьёзных военных действий против столь близкого родственника.

И все же принцесса вновь попыталась заручиться поддержкой деверя, прибегнув к довольно откровенной лести, отправив к нему двух эмиссаров, Франциска Бурбон-Вандомского и Готье д'Эскара, сенешаля Перигора, которые вручили герцогу письма от короля с просьбой вернуться ко двору, чтобы поделиться своим политическим опытом и дать ценные советы. Это сработало и Иоанна II удалось уговорить. Личный секретарь Анны, Гийом де Жалиньи, сообщая о последующих событиях, свидетелем которых он стал, описывает театральную сцену примирения, являвшуюся откровенным притворством, с помощью которого супруги де Божё наконец получили то, на что надеялись: перехода Иоанна II на свою сторону и сторону короля. Этот союз стал крупным политическим и дипломатическим успехом, поскольку нанес сокрушительный удар по планам Максимилиана Австрийского, которому герцог Бурбонский ранее обещал оказать военную помощь. Таким образом измена герцога делу принцев, произошедшая в 1486 году, сильно ослабила партию мятежников.

Однако, в доме Бурбонов герцог Иоанн II был исключением, так как большинство членов этого рода отличались непоколебимой преданностью королю и супругам де Божё, которым они оказывали поддержку и на заседаниях королевского Совета, и во время ведения войны. В связи с этим особо следует упомянуть Людовика, бастарда Бурбонского, адмирала Франции, единокровного брата Пьера де Божё и мужа Жанны де Валуа, внебрачной дочери Людовика XI, остававшегося верным союзником короны до самой своей смерти в 1487 году. Тесная связь с королевской семьей этих супругов-бастардов наглядно проявилась в именах трех их детей, названных Карлом, Сюзанной и Анной.

Среди сторонников Анны были ещё три бастарда из дома Бурбонов, являвшиеся внебрачными сыновья Иоанна II, отличившимися в военных действиях на стороне Карла VIII, за что впоследствии были вознаграждены. Карл де Бурбон, виконт де Лаведан-ан-Бигорр, сенешаль Тулузы, попавший в плен к герцогу Орлеанскому во время войны в Бретани в 1488 году, позже стал камергером короля, а затем, в 1499 году, маршалом и сенешалем Бурбонне. Его единокровный брат, Матье де Бурбон, сеньор де Бутеон, известный как Великий бастард Бурбонский, также был предан королю и отличился в битве при Бетюне против Максимилиана Австрийского. В знак доверия, оказанного ему супругами де Божё, он был выбран исполнителем завещания Пьера, а Анна в 1503 году назначила его маршалом и сенешалем Бурбонне. Наконец, упомянутый в письме Пьера де Божё к Парламенту, Гектор де Бурбон, стал архиепископом Тулузы, а затем, в 1500 году, канцлером Бурбоне. Не оставалась в тени и ветвь Бурбон-Монпансье, представленная принцем Людовиком и его сыном Жильбером, отцом Карла, будущего мужа Сюзанны Бурбонской. Что касается Бурбон-Вандомской ветви, то она, безусловно, была наиболее лояльной к королевской власти, а совсем ещё юный принц Франциск, в начале царствования Карла VIII, вошёл в королевский Совет.