Только что произошедшее делегирование власти, было мало замечено историками, хотя оно представляет большой интерес для учреждения регентства. Король назначил герцога Бурбонского генерал-лейтенантом королевства ордонансом, регулировавшим управление королевством и государственными финансами. Карл VIII наделил своего зяте ограниченными, но четко определенными прерогативами:

Этот ордонанс сопровождался письмом короля к добрым городам, в котором он рекомендовал полное повиновение своему лейтенанту[193]. Супруги Бурбонские, вдохновленные этим письмом, постарались быстро утвердить свою вновь обретенную власть. Согласно предписаниям государя, герцогу Бурбонскому следовало повиноваться так же, как и королю, которого он представлял, тем более что он обладал полномочиями "отправлять правосудие" и "поддерживать мир", иными словами, королевскими функциями, связанными с управлением королевством.

В период с 1484 по 1494 год произошли значительные изменения и они носили институциональный характер. Главное заключалось в письменном и теперь уже явном характере назначения герцога полноправным представителем короля, а не в характере возложенных на него полномочий, которые, безусловно, были более ограниченными, чем те, что осуществлялись им ранее. Этот год лейтенантства, по-видимому, стал поворотным моментом, а не просто этапом в постепенном становлении института регентства, которое впоследствии было задумано и учреждено Франциском I.

Лейтенанство 1494–1495 годов ознаменовало конец неформальной системы управления и теперь было узаконено королевским ордонансом. Впервые прерогативы представителя короля были четко определены (с некоторыми ограничениями) и соответствовали титулу, который и в этом случае не был регентским. Началась институционализация регентства, за которым снова стояли Анна и Пьер.

Возникает вопрос, почему термин генерал-лейтенант был предпочтен регентству. Точное и официальное определение прав и обязанностей герцога Бурбонского не повлекло расширение его полномочий. Напротив, оно устанавливало пределы, с которыми неофициальное регентство, ранее осуществлявшееся принцессой Анной, никогда не сталкивалось. Эта открыто провозглашенная власть была гораздо более ограниченной, чем та, что ранее осуществлялась не официально. Термин генерал-лейтенант подчеркивал представительский характер этой должности гораздо больше, чем термин регент, который был более сродни осуществлению королевской власти со всеми вытекающими отсюда суверенитетом и полномочиями. Попытка нормализовать ситуацию во время отсутствия короля преследовала две цели: позволить, временно представляющему короля лицу, управлять королевством обладая полной легитимностью и в то же время утвердить полный королевский суверенитет.

На год Мулен стал столицей королевства, местом где проживала королева Анна Бретонская, находились королевская канцелярия и Большой Совет. В этот короткий период институционализированная власть заменила собой беспрецедентное сосуществование двух правительств — одного в Мулене, а другого в Италии. Королевский Совет стал двуглавым, одна его часть странствовала с королем, а другая, на протяжении всей итальянской экспедиции, оставалась в Мулене. Карл VIII неоднократно упоминал об этом положении в своих письмах. Иногда он говорит, что письма герцога Бурбонского были прочитаны "в Совете", то есть в присутствии советников, участвовавшими в военной кампании, а иногда он просит Пьера перебраться поближе к Италии и "привезти в Мулен канцлера и других членов королевского Совета, находящихся с ним"[194].

В королевстве осталась только малая печать, в то время как большая печать находилась в канцелярии Карла VIII в Италии. Это означало невозможность для герцога Бурбонского издавать основополагающие официальные акты и свидетельствовало о стремлении короля сохранить контроль над важными решениями, о чём свидетельствует отсутствие нормативных актов, подписанных Пьером, ограничившимся исключительно ролью администратора. В Мулене решались только рутинные вопросы.

Отношения, сложившиеся между Карлом VIII и Пьером, можно охарактеризовать как тесное и интенсивное сотрудничество. Эта пара обменивалась письмами почти ежедневно. Идея короля о разделении полномочий была очень четко основана на географическом принципе: Карл VIII отвечал за итальянские дела, а его лейтенант — за дела "за Альпами", то есть во Франции. Король предоставил своему лейтенанту максимальную свободу действий, уполномочив его "отдавать приказы за Альпами во всём, что [он] сочтет необходимым для блага [нашего] королевства"[195].

В большинстве писем король выражает своему лейтенанту полное доверие. В весьма комплиментарных выражениях король заверял герцога в полной поддержке Совета, сопровождавшего государя в Италию, относительно действий Пьера в качестве лейтенанта. Казалось, что герцог оказывает влияние на короля, которому он часто давал советы. Об этом свидетельствует ответ Карла VIII Пьеру, когда тот призвал короля вернуться во Францию:

Конечно, разделение правительства может показаться признаком потери влияния, но, скорее всего, это является доказательство способности герцога и герцогини Бурбонских удерживать власть и сохранять доверие государя.

Финансы и правосудие были двумя областями, которые король предпочел поручить герцогу. Это, естественно, повлияло на то, как Пьер осуществлял свою власть, отдавая предпочтение приоритетам, установленным Карлом VIII. Цели миссии герцога были двоякими: сохранять мир внутри страны и всеми средствами поддерживать войну за рубежом. Таким образом, роль Пьера заключалась в поддержании в королевстве своего рода статус-кво, когда все усилия были направлены на Италию, о чём свидетельствуют письма Карла VIII. Во Франции роль герцога была скорее исполнительной, чем директивной.

Война была делом дорогостоящим, и её последствия были особенно ощутимыми, поскольку прошло только несколько лет после окончания Безумной войны, опустошившей государственную казну. Находясь в Неаполе король постоянно требовал поддержки деньгами и войсками, которые могли бы быть быстро переброшены в Италию для пополнения королевской армии. Этого же хотел и герцог Орлеанский в своих многочисленных письмах Пьеру и в письме, которое он отправил лично Анне[197]. В то время как Карл VIII сосредоточился на Неаполитанском королевстве, Людовик Орлеанский действовал на севере полуострова, стремясь захватить Милан, на который он претендовал как внук Валентины Висконти. Со временем тон писем становились все более настойчивым, и, не получив помощи, на которую рассчитывал, Людовики Орлеанский обратился к все ещё влиятельной Анне, умоляя её всячески поддержать короля в Италии.