Луиза Савойская и Филиппа Гельдернская были приняты при дворе в том же году, вскоре после приезда Маргариты Австрийской. Луиза Савойская была дочерью графа Филиппа де Бресс, будущего герцога Савойского, и Маргариты Бурбонской, сестры Пьера де Божё. После смерти матери Луиза была принята при французском дворе, где проживала со своей ближней кузиной Филиппой Гельдернской, дочерью герцога Адольфа Гельдернского и другой сестры Пьера, Екатерины. Приём, оказанный двум маленьким принцессам при дворе и помещение их под опеку тёти Анны, был результатом сочетания трех факторов. Оказывая им гостеприимство, Анна действовала как дочь короля Франции, обязанная предоставлять защиту и образование маленьким принцессам из союзных домов. Присутствовали и политико-дипломатические соображения, поскольку таким образом укреплялись связи с отцами принцесс во время напряженного периода после смерит Людовика XI. Наконец, это было частью политики по укреплению дома Бурбонов, из которого происходили обе девушки. До их браков, организованных самой Анной, присутствие Луизы и Филиппы при французском дворе было метафорой привилегированных отношений, поддерживаемых принцессой с домом Бурбонов. Хотя к этим маленьким принцессам относились с меньшим вниманием, чем к Маргарите, поскольку им не суждено было стать королевами, Анна все же полностью обеспечивала их основные потребности. Например, она выделила юной Луизе Савойской 80 ливров в год на пошив платьев[236]. С подобными портновскими проблемами Анна столкнулась и несколько лет спустя, о чём мы узнаем из письма её собственной дочери Сюзанны, писавшей матери с некоторой наивностью:

Маргарита Австрийская, Филиппа Гельдернская и Луиза Савойская впоследствии проявили себя как библиофилы и высококультурные женщины, стремящиеся передать знания, мудрость, добродетель и образование своим детям и дворам, при которых они жили. Таким образом, они пошли по стопам воспитавшей их женщины.

Среди товарок Маргариты, Луизы и Филиппы по играм было много молодых девушек из семей придворных, таких как Екатерина и Анна де Брезе, дочерей верного сенешаля Жака де Брезе, автора поэмы, восхваляющей принцессу Анну.

Интерес Анны к детям не ограничивался её дочерью и воспитанницами. Во время итальянской кампании 1494 года супруги Бурбонские оставались во Франции, где, как мы уже говорили, отвечали за административное управление королевством. Королева Анна Бретонская проживала с ними в Мулене, но без сына, за которым присматривали верные принцессе супруги дю Бюшаж. Несомненно, что именно Анна решила доверить ребёнка этим людям, считая, что маленький Дофин Карл-Орланд принадлежит королевству больше, чем своей матери. Как и королева, герцогиня отправляла мадам дю Бюшаж письма с просьбами сообщать новости о ребёнке. Однако письма Анна Бретонской были более эмоциональны, чем Анны Бурбонской, подтвердившей своё доверие к мадам дю Бюшаж и давшей ей рекомендации. Королеве отводилась сугубо материнская роль, в то время как её золовка выступала в роли дочери короля Франции, имея символическую власть над Карлом-Орландом и теми, кто заботился о нём в отсутствие короля. Принцесса выступала гарантом сохранения королевской крови Франции, текшей в её собственных жилах, и обеспечивала преемственность короны, для которой маленький принц представлял собой единственную надежду. Анна пользовалась своего рода монополией и контролем над королевскими детьми и над всеми, кто так или иначе был связан с короной Франции.

Принцесса Анна, "живая память" придворных традиций[238]

Анна Бретонская и Мария Английская, которых принцесса должна была обучить придворным обычаям и ремеслу королев Франции пользовались её набольшим вниманием.

Прибыв к французскому двору в 1491 году в возрасте четырнадцати лет, чтобы выйти замуж за Карла VIII, Анна Бретонская, под бдительным присмотром своей гувернантки Франсуазы де Динан, графини де Лаваль, уже получила образование основанное на добродетели и гуманизме. Хотя трудно оценить влияние принцессы на образование королевы, вполне вероятно, что Анна продолжила воспитательную работу, начатую с юной бретонкой мадам де Динан. Итальянец Эразм Браска отмечал постоянное присутствие сестры Карла VIII рядом с будущей королевой, когда та проезжала по королевству:

Это, безусловно, был вопрос огромной важности, поскольку Анна, вероятно, опасалась похищения герцогини Бретонской, но речь также шла о передаче ей знаний о традициях королевского двора, живой памятью о которых дочь Людовика XI, без сомнения, по праву себя считала. Впоследствии, чтобы завершить образование и интеллектуальную подготовку, Анна Бретонская получила доступ к сотням книг из королевской библиотеки, значительно обогатившейся за счет поступлений из Италии, благодаря войнам, ведшимся там двумя её мужьями, Карлом VIII и Людовиком XII[240].

Следуя по стопам принцессы Анны, супруга Карла VIII стала страстным библиофилом и принимала при своём дворе множество дам и молодых девушек, воспитывая их в духе добродетели, основанной на стремлении к спасению души, христианской и гуманистической этике. Культурное влияние Анны на свою молодую сноху было очевидным, а заказы королевы в области литературы и искусства во многом зависели от вкусов герцогини Бурбонской. Анна Бретонская пользовалась услугами многих творцов, работавших на её прославленную золовку, среди которых были уже упоминавшийся писатель Жан Лемер де Бельж, художник Жан Перреаль и, как мы увидим далее, многих другие.

Кто мог владеть придворными манерами лучше принцессы Анны? Наверное, никто. Это объясняет, почему принцесса продолжала играть ведущую роль в передаче придворных обычаев ещё долгое время после смерти Карла VIII в 1498 году. Так, она играла роль главной дамой во время визита эрцгерцога Филиппа Красивого и его супруги во Францию в 1501 году. Место, отведенное Анне в центре этого пропитанного символизмом дипломатического приёма, было совершенно исключительным. В дошедшем до нас повествовании мы видим, как она принимает и сопровождает эрцгерцогиню Хуанну Кастильскую по лабиринтам замка Блуа, представляя королеве, принцессам и фрейлинам[241]. Она же определила круг принцесс, достойных быть представленных Хуанне. Хронист даже сообщает, что герцогиня Бурбонская потянула эрцгерцогиню за руку, чтобы заставить её поклониться королеве Франции, что Хуанна и исполнила. При виде Анны Бретонской "дама [эрцгерцогиня] оказала ей честь, лишь слегка склонив колени". "Мадам Бурбонская же, державшая её за руку, сделала это до самой земли, и [эрцгерцогиня] была вынуждена последовать её примеру"[242].

Для Анны служение короне было превыше всего, поэтому величие и суверенитет французской королевской власти должны были быть продемонстрированы, даже если она уже этой властью не пользовалась. Дочь короля Франции выступила в роли главы протокольных церемоний и слуги монархии, которую она возвысила своим жестом по отношению к эрцгерцогине.