Анна была очень набожной женщиной, и став герцогиней смогла, на подвластной ей территории, реализовать свои устремления в области религии. С 1488 года Бурбоны завершают многочисленные проекты, начатые их предшественниками, в Мулене, Лионе, Риоме, Бурбон-л'Аршамбо и Вильфранш-сюр-Соне, что явно подтверждает их личный интерес к художественным новшествам и искреннее благочестие. Они рассматривали искусство как способ утверждения своей политической и культурной идентичности, что привело к созданию и расширению ряда крупных сооружений, таких как коллегиальная церковь замка Мулен, освященная в присутствии Карла VIII, семейная усыпальница в Сувиньи, куда принцесса перенесла сердце Жана II Бурбонского, и Сент-Шапель в Бурбон-л'Аршамбо.

Супруги также достроили капеллу Бурбонов в Лионском соборе, начатую в 1486 году кардиналом Карлом Бурбонским. Эта капелла, выполненная в вычурном готическом стиле, украшена гербами Бурбонов. Они также продолжили украшение церкви Сент-Шапель в Бурбон-л'Аршамбо, начатое герцогом Иоанном II, оснастив её замечательного качества витражами, на одном из которых изображен Истинный Крест, у подножия которого стоят Пьер и Анна Бурбонские. На другом из витражей изображено генеалогическое древо дома Бурбонов. Окончательно здание церкви было завершено в 1508 году, уже после смерти герцога Пьера, что свидетельствует о том, что Анна продолжила архитектурные амбиции своих покойных деверя и мужа, постоянно стремившегося напомнить о своём происхождении от короля Людовика IX Святого [392]. Кроме того, на всех витражах изображены гербы и эмблемы Анна и Пьера и таким образом религиозное искусство служило их политическим целям и жажде возвеличивания.

Не осталась без внимания герцогской четы и коллегиальная церковь в Мулене. Инициированный здесь ещё Иоанном II Бурбонским, культ Непорочного Зачатия был поддержан и продолжен Пьером и Анной, в 1495 году сделавших пожертвование на содержание певчих, исполнявших литургию Мессы Непорочного Зачатия. Поддерживая и распространяя в своих владениях культ Непорочного Зачатия, супруги в очередной раз показали себя сторонниками новаторских веяний, восприимчивыми к последним богословским и литургическим решениям Церкви. Триптих Богоматерь во Славе, является очевидной отсылкой к этому культу и показывает преданность ему герцогской четы[393]. Похожее изображение, но уже Девы Апокалипсиса, восседающей на полумесяце, можно увидеть на витраже в часовне, посвященной литургии Непорочного Зачатия. На этом же витраже показана встреча у Золотых ворот Иоахима и Анны, родителей Девы Марии, нашедшая отражение и в очень известной картине Жана Эйя, хранящейся сейчас в Национальной галерее, что свидетельствует о близости между живописью и витражным искусством, запечатлевшим дорогие сердцу принцессы религиозные темы.

Что касается дворцовой капеллы в Риоме, то перед основанием коллегиального капитула, ей из коллегиальной церкви Мулена, в 1491 году, было передано в дар около сорока реликвий, включая зуб Людовика Святого. Это позволило проводить регулярные богослужения, а герцогская капелла стала играть такую же роль как церковь Сент-Шапель в Париже[394].

Существование в её личных владениях сразу трех подобий знаменитой парижской церкви, укрепляло духовную и кровную связь Анны с её святым предком Людовиком IX, основателем первой Сент-Шапель!

Многочисленные резиденции герцогской четы тоже подверглись реконструкции: в Жьене, Мулене, Крейе, Монлюсоне, Шательро, Шантелье и Бомануаре были начаты строительные работы. Однако герцогство Бурбонское было не единственным кого коснулось это начинание. Так замок Жьен стал первым, кому супруги де Божё в период с 1481 по начало 1490-х годов уделили внимание. Анна, очень привязанная к долине Луары, сделала Жьен одним из главнейших замков на Луаре. Она занялась строительством главного здания, чтобы сделать его достойным её статуса принцессы Франции, а затем возвела большой павильон, использовавшийся в качестве жилых помещений. Наконец, она построила ряд галерей, которые не были запланированы изначально, создав исключительный архитектурный ансамбль, не имевший в то время себе равных. Жилое здание имело два яруса в каждом из которых был большой зал и три спальни, а также галерею на каждом ярусе. Галерея обычно связывала все жилые помещения в замках. Однако в Жьене дело обстояло иначе: у каждого из двух ярусов была своя галерея. Значение такой планировки заключается в том, что Жьеном на равных владели оба супруга. Других подобных примеров во Франции не существует[395].

Впоследствии замок Мулен, ставший с 1488 года герцогской резиденцией, играл главную роль в архитектурных начинаниях супругов. Наличие на фасаде монограммы Пьера и Анны позволяет с уверенностью утверждать, что строительство замка было завершено ещё до смерти герцога в 1503 году.

Карл VIII часто и подолгу проживал в Мулене, что объясняет, почему Анна построила для своего брата отдельную резиденцию. В счетах казначея Юга Пинеля упоминаются работы, выполненные для государя, и говорится о "помещении в новом здании, которую мадам приказала построить для короля"[396].

Как и в Жьене, в Мулене герцогиня Бурбонская проявила своё пристрастие ко всему новому. Среди художественных новшеств, введенных герцогской четой, был кабинет, возможно, полностью обшитый деревянными панелями, что стало типичным для небольших комнат в конце XV — начале XVI веков. До сих пор искусствоведы относили их появление во Франции к периоду правления Людовика XII, а самым ранним примером считался кабинет в Блуа 1504 года. Однако упоминание кабинета (или даже двух) в счетах Анны, начиная с 1496 года, позволило пересмотреть эту дату и отнести её к правлению Карла VIII, что подчеркивает новаторский характер заказа этого кабинета в итальянском стиле в 1500-х годах, то есть ещё до правления Людовика XII и Анны Бретонской.

В 1496–1497 годах на герцогскую чету работало несколько каменщиков. Но только двое получали ежегодную пенсию и имели звание "мастер-каменщик": Марсо Родье и некий Мишеле. Счета Пинеля свидетельствует о том, что Марсо получал заказы непосредственно от герцогини, подтверждая, что именно она инициировала эти монументальные работы. К тому же есть документальное свидетельство того, что Анна лично отправила казначеям распоряжение об оплате работ[397].

Планы Бурбонов в области строительства были грандиозными, поэтому и замок Шантель, был подвергнут основательной реконструкции. Анна превратила эту средневековую крепость, к которой она была очень привязана, в роскошную резиденцию, расположив там библиотеку. Герцогиня украсила декор, в частности, добавив монументальный скульптурный ансамбль Святого Петра, Святой Анны и Святой Сусанны, выполненный знаменитым Жаном Шартрским и хранящийся сейчас в Лувре. Благодаря такому заказу Анна предстаёт как основательница новой династии. Её культурное, религиозное и политическое материнство, запечатлённое в камне в образах Святой Анны, наставляющей Деву Марию и Святую Сусанну, было очевидным для тех, кто посещал Шантеле.

Замок Бомануар, расположенный недалеко от Мулена, также подвергался многочисленным перестройкам, продолжавшимся и после смерти герцога Пьера. Однако замковый парк здесь был задуман как место для тихого отдыха, в то время как сады Мулена были на показ пышными. Герцогиня Бурбонская была настолько привязана к этому месту, что в 1505 году именно здесь была отпразднована свадьба Сюзанны и Карла Бурбон-Монпансье[398].