28 марта 1495 года Карл VIII написал из Неаполя своему зятю Пьеру следующее:
Вы не поверите, какие прекрасные сады я увидел в этом городе. По-моему, чтобы превратить их в земной рай, не хватает только Адама и Евы, настолько они прекрасны и полны всяких замечательных и удивительных вещей, о чём я, надеюсь, смогу рассказать вам лично. К тому же я встретил в этой стране прекрасных живописцев и некоторых из них пришлю вам[418].
На рубеже 1500-х годов галерея в герцогском замке Мулен прославилась своей новаторской архитектурой и орнаментом. В период с 1497 по 1502 год современники Анны могли наблюдать за строительством "первого здания эпохи Возрождения во Франции", что ознаменовало появлении новой формы архитектуры: открытой галереи, центрального портика и капеллы покрытой куполом. Декор галереи с обилием античных элементов был явно вдохновлен итальянским Возрождением. Придворные художники тоже были увлечены этим новым искусством, о чём свидетельствуют рифленые пилястры, увенчанные коринфскими капителями, окружающими Деву Марию на центральной панели триптиха Богоматерь во Славе. Таким образом, эта картина Жана Эйя символизирует слияние искусства фламандского и итальянского Возрождения.
Художественное влияние Анны
Анна с юности зарекомендовала себя как принцесса эпохи Возрождения. На её художественные вкусы, несомненно, повлияли вкусы её матери Шарлотты и тёти Жанны де Валуа, герцогини Бурбонской. Став для своих современниц образцом в политике, христианской этике и культуре, Анна вдохновляла их на выбор живописцев, чем и объясняются частые переезды художников от одной покровительницы к другой. Все знатные дамы привлекали художников из одних и тех же центров творчества, прежде всего из Тура, Буржа и Лиона.
Например, когда Маргарита Австрийская, в память о своём покойном муже Филибере Савойском, решила построить монастырь в Бурк-ан-Бресс, она обратилась к двум известным в области культуры людям, Жану Лемеру де Бельжу и Жану Перреалю, которые посоветовали привлечь к работе над проектом ещё и скульптора Мишеля Коломба. Все трое в разное время выполняли заказы принцессы Анну и таким образом Маргарита наняла людей, которые уже отличились на службе у её тёти. В какой-то период своей жизни, эти люди также служили и Анне Бретонской, что говорит о том, что королева также пользовалась услугами художников, которых ей предлагала золовка. Так, Жан Перреаль спроектировал гробницу для родителей королевы, Франциска II Бретонского и Маргариты де Фуа, изваянную гениальным Мишелем Коломбом.
Очень заметное влияние принцессы Анны на Анну Бретонскую можно объяснить семейной близостью двух женщин, имевших возможность проводить время вместе, при французском дворе или в Мулене. Пример заказа Жану Эйю иллюстрирует эту близость. Около 1494 года художника попросили написать портрет Дофина Карла-Орланда, которому не исполнилось ещё и двух лет. Возможно Карл VIII и Анна Бретонская приняли это решение во время визита в Мулен, увидев портрет маленькой Сюзанны Бурбонской.
Не менее правдоподобным кажется и то, что герцогиня Бурбонская и её супруг хотели подарить картину ребёнку, крестным отцом которого был герцог Пьер. Поскольку супруги Бурбонские посетили Амбуаз в октябре 1493 года, они могли прихватить с собой и своего любимого художника[419].
Другой случай с серебряных дел мастером Арнулем де Вивье хорошо задокументирован. В счетах Анны Бретонской за декабрь 1492 года он сначала значится как "ювелир мадам Бурбонской", а через несколько месяцев — как "ювелир мадам" Анны Бретонской. Несомненно, что мастер перешел на службу к супруге Карла VIII по совету принцессы Анны. Однако известно и то, что, по крайней мере, в течение года, ювелир работал на обеих принцесс одновременно. Это можно принять за доказательство влияния герцогини Бурбонской на молодую королеву Франции в начале её царствования, а также рассматривать как факт того, что Анна, для принцесс начала XVI века, стала примером для подражания. А вот в 1500 году она сама воспользоваться услугами "ювелира королевы" Гийома Шарро.
Хотя Анна дважды "одалживала" Жана Эйя Карлу VIII (для написания портрета его невесты Маргариты Австрийской, а позже портрета его сына Карла-Орланда), она также и заимствовала художников у брата-короля. Об этом свидетельствует счет "на развлечения" короля за 1490–1491 годы, в котором зафиксированы выплаты Жану Бурдишону за несколько проектов для герцогской четы, включая генеалогическое древо герцогов Бурбонских и создание мебели для Святой капеллы в Бурбон-л'Аршамбо[420]. Кроме того, в 1501 году мастер-каменщик Марсо, работавший на реконструкции замка Мулен, назван одновременно "каменщиком короля и каменщиком принца Бурбонского". Карл VIII не только проводил политическую линию начатую его старшей сестрой но и перенял её интерес к искусству, вывозя во Францию художников-итальянцев.
От Карла VIII не отставала и Луиза Савойская, о чём свидетельствует присутствие у неё на службе Пьера Поле, известного как Итальянец. Этот бывший смотритель замка Мулен стал камердинером матери короля, а затем по распоряжения Франциска I был назначен управляющим строительными работами в Фонтенбло[421]. Кроме того, весьма оригинальный центральный портал галереи замка Мулен, возможно, возведенный под впечатлением от дворца Бельведер в Ватикане, несколько лет спустя стал примером для строителей Фонтенбло, где появилась так называемая Галерея Франциска I.
Все эти примеры показывают, как Анна смогла, с присущим ей мастерством и утонченностью, распознать многочисленные таланты, впоследствии расцветшие на службе у принцев и принцесс эпохи Возрождения, как во Франции, так и Европе.
Эпилог
1521–1522 годы. На закате своей жизни, Анна удалилась в свою любимую резиденцию в Шантеле, подальше от суеты двора.
С момента своего восшествия на престол 1 января 1515 года Франциск I, по совету имевшей на него сильное влияние матери, Луизы Савойской, стремился навязать последним великим принца королевства власть централизованного государства. Король также не скрывал своих территориальных амбиций, становившихся все более очевидными.
Будучи более тридцати лет герцогиней Бурбонской, Анна могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как королевская власть, которой она так верно помогала устоять и укрепиться, и ради блага которой так много сделала, становится все сильнее и сильнее. Будучи принцессой Франции и правительницей королевства, она почти слилась с ним или, по крайней мере, с ним отождествлялась, поскольку была связана кровными узами с царствующим родом. Её былое величие, её непревзойденное первенство при дворе, её власть во главе королевства, которую одновременно боялись и которой восхищались все во Франции и Европе, теперь были лишь далёкими воспоминаниями.
Постепенно дочь Людовика XI обратилась к иным заботам, посвятив себя укреплению своего герцогства, которое она желала сделать более обширным и могущественным. Во времена правления Пьера и Анны герцогство пережило свои самые лучшие времена и достигло несравненного великолепия. Методичная и непоколебимая, обладающая тактом и изяществом герцогиня привела герцогство к вершине его великолепия и могущества. Клод де Сейсель был прав: на заре XVI века дом Бурбонов возглавлял самое могущественное герцогство в королевстве.
Однако к концу 1510-х годов все надежды на обретение наследника исчезли: в 1517 году умер сын Сюзанны, маленький Франциск, граф де Монпансье, а в следующем году появились на свет мертворожденные близнецы. Хрупкая Сюзанна Бурбонская была изнурена этими последовательными смертями, ставшими огромной эмоциональной и политической потерей для неё и герцогства.
