Примечательно, что в 1518 году, когда Пьер Бурбонский уже пятнадцать лет как умер, а Карл де Бурбон-Монпансье сменил его на герцогском троне в 1505 году, именно Анна выступила с инициативой такой реформы, что свидетельствует о её контроле над государственными делами до конца своей жизни.

Анна также заказала Жану д'Аргильеру, генеральному приемщику доходов графства Клермон-ан-Бовези, составление описи архивов Мулена, начиная с 1501 года[211]. Это начинание — ещё одно свидетельство того, какое значение принцесса придавала письменному слову и осознавала необходимость архивов для утверждения своих прав, какими бы они ни были.

Мы уже видели, насколько близкими и хорошими были отношения Анны с Парламентом и сколько раз она вмешивалась в судебные тяжбы. Правосудие было одним из столпов королевской власти и его отправление соответствовало идеалу доброго правления, которым была проникнута герцогиня, перенесшая его на свои владения. Так, ордонансом от 13 июля 1511 года она ввела в Божоле ежегодное проведение судебных ассизов, а не раз в три года, как это было до сих пор. Эта реформа была призвана ускорить отправление правосудия[212].

Как и письменное слово, закон играл основополагающую роль в сознании супругов Бурбонских. Об этом свидетельствует кодификация обычаев, которой они занялись вскоре после своего восшествия на герцогский престол. В 1493 году с санкции Карла VIII Пьер обязал герцогских чиновников кодифицировать обычаи, практики и нравы, основанные на традиционном праве, имевшего силу закона. Комиссары, назначенные Пьером, разъезжали по всему герцогству и собирали сведения об обычаях городов, церковников, горожан, дворян и юристов. Затем все это было проанализировано и записано[213]. Можно представить себе, сколько труда было вложено в этот проект, завершившийся тем, что его результаты были оглашены в Мулене в присутствии самого герцога. В Бурбонне кодифицированные законы были обнародованы сенешалем в сентябре 1500 года. Герцог по какой-то причине не счел нужным, зарегистрировать эти законы в Парижском Парламенте, как того требовал ордонанс Карла VIII и поэтому именно Анне пришлось выполнить это требование в 1520 году по просьбе Франциска I, нуждавшегося в утверждении своей власти больше, чем его предшественники.

Наконец, герцогское правительство не переставало отстаивать свои интересы перед добрыми городами Муленом, Монлюсоном, Риомом и другими. Герцог и герцогиня усилили свою власть над муниципальными властями Мулена, что привело к реформе 1518 года, важнейшим пунктом которой стало введение права жителям самим избирать мэра. Кроме того, согласно ордонанса, герцог и его чиновники должны были обязательно приглашаться на все городские общие собрания, что символизировало власть герцога над своей столицей[214]. В доказательство этого в 1518 году мэром был избран, не кто иной, как предложенный Анной, её секретарь и верный слуга Жан Шанто[215]. Мулен был центром герцогской власти, поэтому было важно, чтобы городом управлял надежный человек. Более того, столица стала "идеологической средой для возвеличивания герцогской власти"[216].

Как и в прошлом, когда они находились во главе государства, супруги Бурбонские для укрепления своей власти использовали сети верных сторонников. В то время верные им люди были полностью зависимы от милости и благосклонности принца или принцессы, и всегда стремились заполучить какие-либо почести. Именно поэтому герцог и герцогиня вознаграждали доблесть и верность своих сторонников, даруя им членство в ордене Золотого щита и разрешая носить перевязь с девизом Бурбонов Espérance (Надежда).

Чиновники герцогов Бурбонских были очень многочисленны, а герцогская администрация имела четкую и эффективную структуру. Некоторые семьи оставили заметный след в истории герцогства конца XV — начала XVI веков: в частности, казначей герцогства, Франсуа Роберте с 1510 года стал магистром Счетной палаты. Несколько членов семьи Роберте, начав службу у Бурбонов, сделали успешную карьеру в королевской администрации. Семья Попильон была особенно предана герцогской чете: финансист Шарль Попильон был вознагражден за свою преданность Анной, уполномочившей его в 1495 году отправлять правосудие в только что приобретенной сеньории Руа, находившейся недалеко от Мулена. Его сын Пьер с 1515 года служил герцогам в качестве канцлера Бурбонне. Другой чиновник, Филибер де Ла Платьер, в знак уважения к своим покровителям установил в своём доме в Божоле каминную полку с девизом герцогов.

Супруги знали, как выразить свою признательность тем, кто им служил: именно поэтому, вступая на престол, Пьер де Божё не преминул наградить своих верных слуг из Божоле введя их в состав королевского правительства. В 1488 году Жан Кюйе был назначен генеральным казначеем финансов. Что касается Жана Дамона, секретаря короля Карла VIII, поставившего свои таланты на службу супругам де Божё во время эпистолярной войны с принцами, то он был назначен хранителем печатей герцогства Бурбонского[217].

В 1503 году, после смерти Пьера, Анна, не утратившая ни власти, ни превосходства, ни влияния, сохранила за собой право назначения герцогских чиновников, как и в прошлом, когда она стояла во главе государства. Она лично выбирала и назначала свой придворный персонал и секретарей, таких как верный Гийом де Жалиньи. Анна была единственным носителем власти, ведь наследнице герцогства, Сюзанне, было всего одиннадцать лет. В третий раз за свою жизнь Анна осуществляла своего рода регентство, сохранив за собой все герцогские прерогативы. Она утвердила всех чиновников, назначенных её мужем, что стало уникальным событием в истории герцогства[218], но, как мы знаем, принцесса не боялась ничего нового и беспрецедентного. Только в 1505 году, после свадьбы Сюзанны с Карлом Бурбон-Монпасье, она стала в источниках (1507 год) официально именоваться титулом вдовствующей герцогиней[219]. Однако Анна продолжала управлять герцогством и сохраняла контроль над принятием ответственных решений, о чём свидетельствуют назначения на различные должности, сделанные ею между 1505 годом, когда на герцогский престол вступил Карл III Бурбон-Монпасье, и 1522 годом, годом её смерти[220]. В свою очередь, Карл III ввел в герцогскую администрацию новых людей из своих владений в Монпансье — Гийома де Мариллака и Жана де Л'Эпиталя, но при этом теще не пришлось увольнять своих самых преданных слуг.

Что касается практики власти, то очень интересно отметить параллель, которую можно провести между правлением принцессы Анны королевством и тем, как она осуществляла власть в герцогстве. Политическая практика в обоих случаях была схожей, ею двигали схожие идеалы и идентичные цели, которые можно выразить словами: эффективность, прагматизм и общественное благо. В паре с мужем, а затем и самостоятельно герцогиня способствовала формированию в своём герцогстве структуры централизованного государства, что вступило в противоречие с королевской властью, стремившейся к расширению и самоутверждению. Смогло бы зарождающееся абсолютное государство смириться с существованием в сердце королевства этого последнего автономного герцогства?

Этот вопрос довольно быстро встал перед Анной и был всесторонне ей обдуман. Она сделала все возможное, чтобы обеспечить выживание своего герцогства.