— Здесь. Мне здесь спокойно.

И, черт возьми, это вызвало во мне всплеск гордости. Я сделал дом, в котором Элли чувствовала себя в безопасности. Я дал ей это.

— Тогда остаемся здесь.

— Нам, кстати, проще охранять этот дом, чем дом Коупа, так что нам это тоже на руку, — добавил Габриэль.

— Эй, а что не так с моим домом? — обиделся Коуп.

Саттон похлопала его по груди:

— Ты построил свой дворец в глуши. Чтобы окружить его, нужно человек двадцать.

— Надеюсь, это не потому, что у тебя комплексы в других областях, — прищурилась Лолли.

У Коупа отвисла челюсть, потом лицо перекосилось, будто его стошнить собрало.

— Ты только что намекнула на размер моего члена?

Кай хлопнул его по плечу:

— Правда глаза колет, хоккейный мальчик.

Коп повернулся к Саттон:

— Скажи им, что это неправда.

Она рассмеялась:

— Я не собираюсь рассказывать твоей семье, что у тебя большой член. Извини, но тут я ставлю границы.

— Видите? — торжествующе заявил Коуп. — Она сказала. Большой.

— Не знаю, — протянула Роудс, устраиваясь на подлокотник кресла Энсона. — По-моему, ты слишком уж оправдываешься.

— Если уж у кого-то здесь энергетика Большого Члена, так это у меня, — с ухмылкой заявила Лолли. — От меня она прям волнами идет.

— Это на самом деле дым от травки, — вставил Кай.

Лолли подмигнула:

— Одно другому не мешает.

— Господи, — пробормотал я. — Спасите меня от моей семьи.

Элли

Я натянула одеяло на кровати Трейса, пока Гремлин тихо посапывал в своем лежаке-пончике в углу. Декор Трейса удивил меня своей продуманностью. Синие и серые тона гармонично сочетались между собой, а на дальней стене висела потрясающая черно-белая фотография гор Монарх. А сама кровать… будто плывешь на облаке.

Подняв к лицу ворот идеально разношенной футболки, я глубоко вдохнула. Сандал. Черный перец. Трейс. Интересно, можно ли как-то упаковать этот аромат в свечу или спрей для комнаты? Две футболки, которые я уже «украла» у него, почти потеряли его запах, и я точно знала — завтра попробую найти способ забрать этот аромат с собой.

Домой.

Я вздрогнула от этого слова. Потому что уже не была уверена, что это ощущается как дом. Сколько бы я ни разрисовывала стены муралами и ни наполняла каждую комнату цветом — это все равно будет место, в которое кто-то вломился.

В глазах защипало, готовое вырваться наружу. Но я так и не заплакала. Пока. Потому что если сломаюсь сейчас — уже не уверена, что смогу собрать себя обратно. Слишком много всего. Узнать, что отец оказался куда большим монстром, чем я могла себе представить. Понять, что я обещала «навсегда» мужчине, который ничем не лучше. Попытка начать заново. Построить новую жизнь. И снова — ее разрушили.

Дыхание стало сбивчивым как раз в тот момент, когда открылась дверь в ванную, и Трейс вышел. Его волосы еще чуть влажные после душа, на нем — сине-зеленые клетчатые пижамные штаны и потертая футболка с надписью Департамент шерифа округа Мерсер. Стоило его темно-зеленым глазам встретиться с моими, он сразу понял — что-то не так.

Он оказался рядом в одно мгновение, запрыгнул на кровать и взял мое лицо в ладони — большие, шершавые, с мозолями.

— Ты в порядке. Просто замедли дыхание. Смотри на меня.

Я пыталась, как он сказал — видеть только его, но давление только усиливалось. В груди. За глазами. Повсюду. Казалось, стоит сделать неправильный шаг и я разорвусь на куски.

— Когда моя жизнь станет моей? — слова вырвались из меня, и вместе с ними — слезы, наконец прорвавшие плотину.

Руки Трейса опустились с моего лица только для того, чтобы обнять меня.

— Элли…

Он не стал говорить, что я ошибаюсь, и не пытался сгладить мои чувства пустыми утешениями. Но в том, как он произнес мое имя, была клятва. Обещание быть рядом всегда.

— К-когда я смогу распоряжаться собой? Своей жизнью? Даже начиная заново, я все равно ощущаю, как отец пытается дергать за ниточки, расставлять свои шахматные фигуры. Брэдли не перестает звонить, писать… возможно, и хуже. Когда я смогу быть свободной?

Слова хлынули лавой — горячей, обжигающей все на пути. Но Трейс не отстранился. Он лишь чуть отодвинулся, провел рукой по моей челюсти, запутался пальцами в моих волосах и удержал.

— Чего ты хочешь?

Я не знала. Ни малейшего представления.

— Что бы ты ни захотела — это твое. Прямо сейчас. Хочешь повесить над моей кроватью единорога с крыльями? Я достану краску. Хочешь превратить мой двор в приют для коз? Я куплю корм. Нужно что-то разбить? Отвезу тебя в Haven, и мы будем боксировать, пока не упадешь. Что угодно. Я здесь. С тобой. Всегда.

Каждое его «предложение» прожигало меня изнутри. Но последние слова… они значили гораздо больше. Я слышала их подлинный смысл. Может, потому что сама чувствовала то же. Невысказанные слова, которые мы оба пока не могли произнести.

Я двинулась, пересекая границу, и оказалась верхом на его коленях, а низ моей футболки задрался по бедрам.

— Я хочу тебя. Хочу это. — Я прижалась к его губам, жадно целуя, переплетая пальцы в его волосах. — Хочу почувствовать все. Что значит ожить и раствориться. Потому что это мой выбор.

Трейс посмотрел на меня, проверяя, уверена ли я в своем решении. И что-то увидел.

— Ты должна владеть этим моментом. Этим выбором. Потому что это твоя жизнь.

Я кивнула.

— Потому что ты — мой выбор.

Его взгляд смягчился, но в зеленых глубинах вспыхнул жар, превращая их в мерцающие изумруды.

— В моей жизни не так много было случаев, когда это было правдой.

Его слова ударили прямо в сердце — словно бомбы озарений. Потому что Трейса редко ставили на первое место. Ни мать, ни отец. Ни Лия. Нора и Лолли дали ему это, но и их он не подпустил слишком близко. Он всегда брал на себя заботу о них, думая о их безопасности, их комфорте, но не о своем. И уж точно не о том, что сделает счастливым его самого.

— Трейс… — выдохнула я, едва касаясь его губами на этом единственном слове. — Я выбираю тебя.

Его руки скользнули вверх по моим бедрам, сжали низ футболки. Одним движением он стянул ее, и я с наслаждением заметила, как его зрачки расширились, а из груди вырвался сдавленный рык.

— Элли…

Мои губы изогнулись в легкой улыбке.

— Да, шеф?

— Ты залезла в мою постель без трусиков и без лифчика?

— Похоже, что так.

— Блядь…

Я чуть сдвинулась на его коленях, и между бедрами мгновенно вспыхнул жар.

— Вспышка… — предупредил он.

— Я же говорила, что твоя ругань действует на меня.

Трейс не стал ждать. Он наклонился и взял мой сосок в рот, жадно втянув его. Я приподнялась на коленях, ища большего контакта. Спина выгнулась, ресницы дрогнули, а Трейс тихо застонал вокруг тугого соска.

Этот звук прошел по мне дрожью, будто нервы были напрямую связаны с моим центром. Внутри расплескалось тепло, влажность, острая жажда.

Его рука скользнула вверх по внутренней стороне бедра, дразня кожу, пока не добралась до самой вершины. Он коснулся меня костяшками пальцев, и из груди у него вырвался глухой стон. Пальцы проникли глубже. Дразнили. Играли. Искушали. Все это время его губы тянули мой сосок все глубже в рот.

Моя спина выгнулась дугой, каждый нервный узелок тону́л в ощущениях Трейса. Его пальцы. Его губы. Его язык.

Его красивые, сильные пальцы скользнули внутрь, растягивая меня, пока шершавые кончики дразнили каждое чувствительное место. Я задрожала, и Трейс отпустил мой сосок, откинувшись на подушки.

— Слишком?

Я покачала головой, волосы соскользнули с плеч, а от прикосновения прядей к коже мурашки пробежали еще сильнее.

— Идеально.

Уголки его губ приподнялись, а пальцы продолжали уверенно двигаться внутри меня.

— Люблю видеть тебя такой. Когда ты владеешь каждым моментом своего выбора. Когда сама управляешь своим удовольствием.