— Жаль, — проворчал он.

Я снова взглянула на табличку.

— А что значит «последнее предложение»?

— Значит, если сегодня не купят — пойдет на убой.

Глаза мои округлились, а внутри все сжалось от отвращения. И прежде чем я успела сообразить, что делаю, из моих уст вылетело:

— Я беру ее.

Я потянула за потертый повод, который фермер Итан выдал мне вместе с мешком корма — хватит на первую неделю моего нового, внезапно наступившего, «козовладения». Но моя новая подруга упорно не собиралась двигаться с места.

— Ну же, милая. Пожалуйста? — взмолилась я.

Если бы кто-то из соседей увидел меня сейчас, точно решил бы, что я окончательно свихнулась. И, возможно, был бы прав. Я уже успела загнать Гремлина в дом и вернулась за козой. Козой, у которой, к моему ужасу, даже имени не было. Я собиралась его придумать, но сперва хотела понять, что ей подойдет.

Я немного ослабила повод.

— Пойдем. У меня на заднем дворе столько травы, что хватит на целое стадо. Разве не хочешь попробовать?

Ноль реакции.

Раздражение стало нарастать. На руках ее я точно не унесу — убедилась в этом, когда вытаскивала ее из багажника своего внедорожника. Спина, кажется, еще долго будет напоминать о той затее.

— А как насчет вот этого? — предложила я, доставая из кармана горсть корма и протягивая ей.

Она обнюхала воздух, но ближе не подошла.

Я выпрямилась и снова потянула, на этот раз посильнее. Вложила в рывок весь свой вес, пытаясь сдвинуть козу с места.

Бесполезно.

Тогда я обошла ее сзади и попробовала подтолкнуть в направлении открытых ворот. Коза в ответ лягнула меня копытом прямо в голень.

Я взвыла от боли, запрыгала на одной ноге и разразилась весьма изобретательными проклятиями:

— Да чтоб тебя, козий наггетс!.. Чтоб вас всех к сеновалу!..

За моей спиной кто-то громко прочистил горло. Я замерла и медленно обернулась.

Передо мной стоял Трейс. И ухитрялся выглядеть одновременно злым и откровенно забавляющимся.

— Что, черт возьми, такое — козий наггетс?

Трейс

Я наблюдал за Элли из окна, когда она тщетно пыталась затащить чертову козу к себе во двор. На секунду я даже подумал, что Лолли подмешала мне в еду свои особые брауни, и мне это все мерещится. Но после пары морганий понял — нет, все реально.

Что, к черту, она вообще себе надумала? Пытаться управиться с животным, о котором наверняка не имеет ни малейшего представления, да еще и без всякой помощи? Она ведь могла серьезно пострадать. Что, собственно, и подтверждало ее плясание на одной ноге с бранью на весь квартал.

Элли застыла, глаза расширились от моих резких слов. Я ожидал, что она сейчас прочитает мне нотацию, устроит разнос за занудство. Но точно не ожидал, что ее потрясающе красивые, бледно-зеленые глаза моментально наполнятся слезами.

— Блядь, — пробормотал я и подошел к ней, притянув к себе. — Эй, эй… что случилось?

— Т-ты сказал это слово, — выдавила она сквозь рыдания.

Я крепче прижал ее к себе, желающий забрать свои слова назад и смягчить тон. Ну и придурок же я.

— Да, сказал, — признал я.

Она продолжала плакать, и каждое ее всхлипывание было как удар ножом в грудь. Я бы отдал все, чтобы исправить то, что ее мучило. Постепенно ее рыдания становились тише, но не прекращались.

— Скажешь, что происходит? — спросил я максимально мягко.

Элли подняла голову, глаза покрасневшие, полные слез.

— Я даже козу спасти не могу. Как я вообще должна спасти себя?

Все внутри сжалось, и я едва удержался, чтобы не стиснуть ее слишком сильно. Я поднял руку и большим пальцем провел под ее глазом — тем самым, который не так давно был в синяках и замазан толстым слоем тональным.

— Кто тебя ударил? — спросил я тихо, но в каждом слове звенела ярость.

Потому что было ясно — за этим стояло нечто большее. Либо ее отец, либо кто-то еще. Но я должен был знать, сильнее, чем нуждался в следующем вдохе. Потому что в ту секунду я готов был сделать все, лишь бы забрать ее боль.

— Мой бывший, — прошептала она.

Челюсть свело так сильно, что я почувствовал боль в кости.

— Всего один раз, — поспешила добавить она. — Когда я ушла.

— Он. Тебя. Ударил? — ярость внутри стала почти неконтролируемой.

Элли отвела взгляд, но не попыталась вырваться из моих рук. И я не был уверен, что смог бы ее отпустить, даже если бы она попыталась.

— Я не знаю, что на него тогда нашло, — призналась она. — Никогда раньше он не срывался. Будто другая личность вылезла наружу.

— Скажи, что ты заявила в полицию.

Ее молчание было ответом.

— Элли.

— Это бы ничего не дало. Его семья связана с нужными людьми. Дело бы никогда не дошло до суда. А даже если бы дошло… я просто не вынесла бы еще большего внимания.

Я выругался снова. Похоже, с Элли я нарушал все свои правила. Но я понимал ее. Ее и так уже рассматривал весь мир из-за преступлений ее отца. Прибавь к этому еще один скандал и это было бы слишком.

Но мысль о том, что он ходит на свободе, сводила меня с ума. В этом не было ни грамма справедливости. А справедливость — это то единственное, во что я должен был верить. Что зло всегда получит по заслугам.

— Ты хоть кому-то рассказала? — спросил я уже с ноткой бессилия.

— Нет, — шепотом ответила Элли. — Я просто… мне было стыдно. — Она подняла взгляд на меня. — Я столько ошибок наделала, Трейс. Позволила не тем людям управлять моей жизнью. Отцу. Брэдли.

— Не называй его имя, — резко перебил я.

Ее глаза чуть расширились.

— Извини, — выдавил я. — Просто… я слишком зол сейчас. Хочу найти его и… — я оборвал себя, не желая признавать, что в моей крови течет та же тяга к насилию, что и у отца.

Но вместо отвращения уголок ее губ дрогнул в усмешке.

— Не волнуйся, я и сама думала о возмездии. Скинуть его в реку с аллигаторами. Купить вуду-куклу и обеспечить ему пожизненную импотенцию. Поцарапать его драгоценный Maserati.

Я провел большим пальцем по ее щеке.

— У тебя жилка мстительницы, как у Фэл.

Элли чуть улыбнулась:

— Осторожнее, шеф. Я и тебя достану, если перейдешь черту.

— Запомню, Вспышка. — Я задержал на ней взгляд, восхищаясь ее силой, но в душе желая, чтобы ей не пришлось через все это пройти. — Мне так жаль, что с тобой это случилось.

Она не отвела глаз.

— Я сама это допустила, Трейс. Вот от этого и стыдно.

— Черта с два ты допустила.

Элли покачала головой:

— Ты не понимаешь. Он мог и не поднимать на меня руку раньше, но с первой же нашей встречи я позволила ему относиться ко мне как к красивой кукле на витрине. И просто это терпела.

— Ты гораздо больше, чем просто красивая картинка, — процедил я.

— Мне нравятся одежда, макияж.

— Да кому какое дело? — отрезал я. — В этом нет ничего плохого. Это часть тебя.

— Может быть. Но даже это я подстроила под него. Под отца. Под босса. Все — нейтральное, «приемлемое». Я никогда не боролась за то, чтобы быть… собой.

От этого признания внутри что-то оборвалось. Я видел, как сейчас в ней пробиваются искры настоящей Элли. И погасить их — значит лишить мир чего-то очень ценного.

— Кем ты хочешь быть?

Ее глаза засияли, как мох, покрытый утренней росой.

— Не знаю.

— Скажи хоть одно, чего ты хочешь.

— Козу.

Я рассмеялся:

— Похоже, с этим ты уже справилась, хоть это и незаконно — держать скот в черте города.

Элли поморщилась:

— Серьезно?

— Не переживай. Я тебя не сдам.

— Нарушаешь правила ради меня, шеф?

— Я так и знал, что ты окажешься плохим влиянием.

Она засмеялась, и этот звук снял с меня часть тяжести.

— Мы еще сделаем из тебя бунтаря. Я ведь уже заставила тебя выругаться.

Я долго смотрел на нее, решаясь поделиться собственным стыдом.

— Я не люблю ругаться, потому что мои родители это делали постоянно. Каждый день. Каждое второе слово. И когда я слышу это, я понимаю, что могу быть похожим на них.