— Видимо, нет.

Ее глаза опасно прищурились.

— Я могу превратить твою жизнь в ад. Могу спорить с тобой на каждом шагу. Могу перевернуть все в твоем доме вверх дном: перемешать белье в шкафу, поменять кетчуп с горчицей местами, перепутать лекарства в аптечке. Я могу устроить тебе ад с синими шарами.

— Я уже в аду с синими шарами. И ты тоже.

Она фыркнула.

— Слишком обаятельный для своего же блага.

— А ты чертовски красива, когда злишься на меня.

Ее лицо заметно смягчилось.

— Ты нечестно играешь.

— Всегда. Иди сюда.

— Нет.

— Элли.

— Нет.

— Пожалуйста?

— Черт бы тебя побрал, — пробурчала она, но подошла.

Как только оказалась на расстоянии вытянутой руки, я притянул ее к себе на колени. Она села с тихим «уф», а я крепко обнял.

— Прости.

— Нет, не прощу.

— Прости, что заставил тебя почувствовать, будто я лишаю тебя права выбора. Надо было сначала все объяснить.

Она откинулась чуть назад, изучая мое лицо.

— И ты правда думаешь, что выиграл бы этот спор?

— Знаю, что выиграл бы, — коснулся губами ее носа. — Потому что это был бы правильный ход. Нам нужен был кто-то в пекарне, на случай, если случится что-то неожиданное. Флетчер или Бет хоть как-то помешали тебе сегодня работать?

— Нет, — буркнула она.

— Заставили чувствовать себя под колпаком?

Она только сжала губы, не отвечая вслух.

— Они просто пили кофе, перекусывали, разбирали бумаги и следили, чтобы с тобой все было в порядке. Это так уж плохо?

— Почему ты должен быть таким разумным? — недовольно пробормотала она.

— Это моя суперспособность. — Я коснулся ее губ. — Знаешь, как тяжело мне было уйти от тебя утром?

В ее глазах мелькнуло сочувствие.

— Будто оставлял сердце на прилавке и уходил без него. Это почти убило меня. Но я сделал это, потому что не хочу лишать тебя ощущения нормальной жизни.

— Шеф… — тихо прошептала она, уткнувшись носом мне в шею. — Прости.

— Тебе не за что извиняться.

— Прости, что не подумала, как тебе с этим.

Я прижал ее крепче.

— Вот для этого мы и разговариваем.

Элли улыбнулась у меня на шее.

— Слушай, мы прям как взрослые. Похоже, у нас серьезные отношения.

— Похоже, — усмехнулся я.

— Мне надо вернуться в The Mix Up. Я вылетела оттуда и заявила Тее, что иду производить гражданский арест.

Это заставило меня расхохотаться еще сильнее.

— У меня на поясе висят наручники. Можешь смело пользоваться.

Элли отстранилась и приподняла бровь.

— Думаю, это может мне понравиться, шеф.

— Приму к сведению, — ответил я и поцеловал ее, сдерживая желание углубить поцелуй, а потом помог подняться. — Пойдем. Я провожу тебя.

Она уже собиралась возразить, но в последний момент передумала.

— Спасибо.

Я провел Элли через отдел и вывел на тротуар. Воздух уже заметно холодал, но солнце светило ярко, почти по-весеннему.

— Забрать тебя через час? — спросил я, когда Элли направилась по улице.

— Я буду та, у которой крутая охрана, — бросила она через плечо.

— Скажи Бет, что ты назвала ее крутой. День у нее сразу станет лучше.

Элли рассмеялась.

— Передам.

Вдруг визг шин заставил меня резко поднять голову в поисках источника звука. Всего в квартале от нас темный седан, с заметно потрепанным кузовом и тонированными стеклами, сорвался с обочины. Я потянулся к рации, чтобы передать патрулю, но машина вдруг сменила траекторию, не уезжая по дороге, а мчась прямо на Элли.

Трейс

Все вокруг будто одновременно замедлилось и понеслось вперед, мгновения превращались в резкие, обрывочные кадры. Седан дернулся вправо. Кто-то закричал. Голова Элли резко поднялась. Ее глаза расширились от шока.

Между ней и машиной — только открытая дорога и бордюр. Ничего, что могло бы ее задержать или остановить. Я уже бежал, даже не осознавая этого. Выкладывался до предела. Бедра и легкие горели, в нос ударил запах жженой резины.

Я врезался в Элли в районе талии, сбивая нас обоих с ног. Мы рухнули на землю, я — на спину, она — сверху, но я не остановился. Перевернул нас, пока не укрылись за припаркованной машиной.

Снова визг тормозов, писк шин… и тишина. Счет: раз, два, три. Потом — крики, сливающиеся в глухой шум. Но я думал только об Элли.

Я перекатил нас еще раз, стараясь действовать как можно мягче, и уложил ее на тротуар. Ее веки дрогнули, она посмотрела на меня.

— Что…?

Я замер, держа ладони возле ее лица, где злая рассеченная полоска пересекала бровь.

— Скажи, где болит.

— Я… я не знаю. Трейс, ты…? — Она попыталась приподняться, но я прижал ее обратно.

— Не двигайся. Пока нет.

Ее лоб нахмурился, потом она поморщилась.

— Двигаешься ты, а ведь именно ты сейчас изобразил Геракла с приемами футболиста.

Облегчение разлилось по всему телу, к Элли возвращалась ее привычная искра.

— Я в порядке, — заверил я, хотя голова гудела, а спина пылала огнем.

По тротуару гулко застучали шаги.

— Что, черт возьми, произошло? — рявкнул Габриэль.

— Темно-серый седан, затонированные стекла, вмятины, царапины. Марку, модель или номер не заметил, но машина не новая, — слова сами слетели с губ.

Бет уже повторяла их в рацию на плече.

Габриэль обернулся к другим заместителям и начал раздавать команды:

— Где, блядь, эти медики?

Будто услышав его, завыли сирены. Из-за угла на Каскад-авеню выскочили скорая и пожарная машина.

— О, Боже, — пробормотала Элли, снова пытаясь подняться и отмахиваясь от моих рук. — Я в порядке. Наверное, рассекла бровь, когда мы катились. Дай подняться.

Я взял ее за руку и осторожно помог сесть.

— Как зрение? Не двоится?

— Нет. Только адская головная боль, — нахмурилась она. — Но у тебя кровь на виске. Ты ударился?

— Похоже, да, — буркнул я.

Из скорой выскочили двое медиков, за ними — несколько пожарных. Молодая девушка, Сьюзи, сразу ринулась к Элли, а старший, Шон, направился ко мне.

— Трейс, я ожидал от тебя чего угодно, но не такого трюка, — пробормотал он, ставя на землю сумку.

— Ну, ты же знаешь меня, я всегда вляпаюсь.

Сьюзи фыркнула:

— Да уж, никогда правил не нарушал. — Повернулась к Элли: — Бровь рассечена, это вижу. Что-нибудь еще болит?

Элли поджала губы.

— Все ноет, но, кажется, ничего не сломано.

Пока они быстро осматривали нас, Шон уже вынес вердикт:

— Думаю, вам обоим стоит проехать в приемное отделение.

Я мгновенно покачал головой.

— Нет. В больницу я не поеду. Сначала Элли в машину скорой, а я…

— А вот фиг, шеф, — перебила Элли. — Либо вместе, либо никак.

— Боже, вы двое, — проворчал Габриэль.

— Я позвоню доктору Эйвери. Может, он приедет или примет нас у себя в клинике, — предложил я, пытаясь успокоить друга.

— Я сам позвоню, — отрезал он. — Если ты позвонишь, все запишешь как ссадину и легкий ушиб.

Элли хмыкнула:

— Он тебя прекрасно знает.

Я зыркнул на нее, но взгляд смягчился, когда снова увидел рассеченную бровь.

— Ты уверена, что в порядке? Я сильно тебя ударил, и…

— Трейс, — перебила она. — Ты спас мне жизнь. Пара синяков и царапин куда лучше, чем если бы меня размазало машиной.

Я провел ладонью по ее щеке.

— Не напоминай. Ты до чертиков меня напугала, Вспышка.

— Все хорошо. Честно.

Но я знал — хорошо не будет, пока мы не найдем того, кто сидел за рулем этой чертовой машины.

— Не двигайтесь оба, — распорядилась Нора тоном, не допускавшим возражений. Она поставила на кофейный столик Элли поднос, доверху нагруженный тремя разными напитками, тарелкой супа, свежими булочками и обезболивающим.

Мы с Элли только что вернулись от доктора Эйвери, который устроил нам обоим предельно тщательный осмотр. Ей наложили жидкие швы на рассеченную бровь, мне — обычные, старым способом, потому что рана была на коже головы. Обоим досталось прилично ссадин, но в целом нам повезло куда больше, чем могло бы.