Она уже слишком многое пережила. Потеряла мать. Вынесла жестокость отца. Пережила, как бывший поднял на нее руку.

В глазах Кая мелькнули удивление и легкое беспокойство. Он поднял руки ладонями ко мне, показывая, что не собирается лезть в драку.

— Спокойно. Мы просто спарринговали.

— Правда? — рыкнул я.

Элли поднялась на ноги, чуть покашливая после удара о мат.

— Трейс, со мной все нормально.

Я обвел взглядом их обоих, чувствуя себя диким зверем, загнанным в угол:

— Он тебя ударил.

Щеки Элли порозовели.

— Он меня учил.

Я снова сверкнул взглядом на Кая:

— Она могла серьезно пострадать.

Кай чуть наклонил голову, будто пытаясь понять, что со мной.

— Может, для первого дня мы и переборщили, но с Элли все в порядке. Видишь?

Я снова пробежался взглядом по ней, ища хоть малейший след травмы. Но видел только учащенное дыхание и злость в глазах. А потом понял, что весь зал замер, наблюдая за нашим «шоу».

— Я сама знаю, на что способна, — процедила она. — И мне не нужен ты или кто-то еще, чтобы решать, что я могу, а что нет.

С этими словами она пересекла ринг, нырнула под канаты и ушла к раздевалкам.

Я проводил ее взглядом, и с каждым ее сердитым шагом понимал, насколько сильно облажался. Пустота внутри разрослась в самое мерзкое чувство, что я лишь добавил ей ощущений, будто ее снова пытаются контролировать.

— Ты совсем с катушек съехал? — вырвала меня из мыслей Арден.

Я повернулся к сестре и встретил ее злой взгляд. Заслуженный.

— Я… сорвался, — признался я.

Кай подошел ближе:

— На секунду подумал, что ты врежешь мне.

Я снова зыркнул на него:

— Ты давил слишком сильно.

— Нет, — Кай выпрямился. — Я сказал это, чтобы ты успокоился. Все было нормально, пока ты не вломился. В спарринге синяки — обычное дело.

— Он прав, — вставила Арден. — Вспомни синяк под глазом у Шепа пару месяцев назад.

Кай покачал головой:

— Второй раз так не сделаю. Тея меня до смерти напугала.

Обычно я бы рассмеялся, вспомнив, как Тея грозилась отрезать ему глаза садовыми ножницами за тот случай. Но сейчас не мог ни выдавить смех, ни даже улыбнуться.

Кай заметил это, сжал мое плечо и тихо сказал:

— Я знаю, что ее уже обижали.

Я резко на него посмотрел:

— Она что-то тебе говорила?

— Ни слова. Но когда через мои тренировки проходит достаточно людей, пострадавших от насилия, появляется чутье. Я умею замечать триггеры и никогда не принимаю доверие за данность.

Я сглотнул.

— Прости. Я знаю, ты осторожен. Просто…

— Она для тебя что-то значит, — сказал Кай.

Это не был вопрос. Но я ответил:

— Да. Значит. — Я провел рукой по волосам. — Прости, что толкнул тебя.

— Все нормально. Просто дыши, — ухмыльнулся он. — Ты же ревновал, да?

— Заткнись.

Кай расхохотался:

— Тебе она реально нравится.

— Да пошел ты, — отрезал я.

— Ты выругался, — ахнула Арден. — Все, теперь тебе это припомнят.

Кай лишь шире улыбнулся:

— Ты в нее втрескался. И ты в полной заднице.

— Не знаю, как Линк к этому отнесется, — добавила Арден.

Я одарил ее своим самым страшным взглядом старшего брата:

— Только попробуй ему сказать.

Она прикусила губу:

— Трейс… я не знаю, что именно случилось, но она прошла через многое.

— Знаю, — отозвался я, чувствуя, как пустота внутри снова ноет.

— Она во всем в себе сомневается. Пытается снова найти почву под ногами.

— Знаю, — повторил я, глядя ей прямо в глаза.

В ее взгляде что-то изменилось.

— Вы разговаривали.

— Разговаривали, — признался я.

Глаза Арден увлажнились:

— Господи, эти гормоны меня убивают. Я не плачу, — бросила она на нас с Каем.

— Конечно, — поднял ладони Кай.

— Заткнись, — отрезала она. — Мне нужно уйти.

Она ушла к выходу, а мы с Каем переглянулись.

— Будут долгие девять месяцев, — пробормотал он.

Он был прав. Но сейчас я мог думать только об одном — найти Элли и все исправить.

Элли

Я швырнула свитшот в спортивную сумку и с силой захлопнула дверцу шкафчика. Грохот отозвался эхом по пустой раздевалке, даже сквозь гул рока, пробивавшийся сквозь стену. Я злилась на всех и на все.

На отца — за то, что он создал ту ядовитую и жестокую атмосферу, с которой все началось. На брата — за то, что он ушел и вырвался, когда я нуждалась в нем. На мать — за то, что она сдалась и перестала бороться. На Брэдли — за то, что ему было плевать, кто я на самом деле и счастлива ли я. На Трейса — за то, что он усомнился в том, на что я способна.

Но больше всего я злилась на себя. Гнев, который я направляла внутрь, был сильнее всего остального. Потому что я осталась. Я не боролась. Я не сказала вслух, что мне нужно. Я не отстояла свое право на счастье. Злость, вина и стыд перемешались в отвратительном вареве.

Я смахнула злые слезы, которые жгучими дорожками катились по щекам. Злилась и на них. Рванув дверцу, я выскочила в коридор и врезалась в стену из мышц.

Я подняла взгляд… выше… еще выше и встретилась с темно-зелеными глазами. Как только Трейс заметил мои слезы, его лицо потемнело. Он схватил меня за руку и потянул по коридору.

— Что ты…?

Трейс распахнул дверь в кабинет, который Арден называла офисом Кая, втолкнул меня внутрь и с грохотом захлопнул за нами.

Я вскинула на него взгляд, полный злости, хотя он явно терял остроту из-за того, что глаза все еще были мокрыми.

— Чего ты хочешь?

— Ты плачешь.

— Спасибо, Капитан Очевидность. Знаю. И, наверное, думаешь, что это делает меня слабой, да?

— Ты не слабая, — рыкнул Трейс. — Это последнее, что я вообще мог бы о тебе подумать.

Я шумно втянула воздух, пытаясь найти слова и осмыслить его заявление.

— Что-то раньше это было не похоже на правду.

По лицу Трейса скользнула боль.

Но я не могла позволить, чтобы это сбило меня. Он должен был понять.

— Сегодня мне нужно было почувствовать себя сильной. Начать путь к тому, чтобы наконец-то стоять на собственных ногах. Быть сильной. А ты пришел и попытался это у меня отнять.

— Знаю, — выдохнул он. — И мне чертовски жаль. Но все, что я видел, — это как он причиняет тебе боль. Я не смог это вынести. Одного взгляда на синяк на твоем лице, когда ты приехала в Спэрроу-Фоллс, было достаточно. Ты так отчаянно пыталась скрыть, что кто-то поднял на тебя руку. Когда ты рассказала мне, что сделал твой бывший, мне хотелось отплатить ему в десять раз хуже, потому что это правда обо мне. Но увидеть, как это происходит снова, прямо сейчас?.. Я не смог. Не могу вынести твоей боли.

Сердце колотилось о ребра, пока я смотрела, как Трейс тяжело дышит, заново переживая ту же боль. Я шагнула ближе, подняв руки к его небритым щекам.

— Боль всегда будет. Я просто хочу, чтобы она была моей.

В его скуле дернулся мускул.

— Ладно.

— И все? — я прищурилась.

— Я всегда буду хотеть тебя защитить. Это никогда не изменится, — он сделал шаг, поднимая руку и едва касаясь кожи под глазом, где был синяк. — Я бы отдал все, лишь бы стереть каждую крупицу боли, что ты когда-либо испытала.

— Трейс…

Он наклонился ближе, проводя ладонью по моей челюсти.

— Но я не собираюсь контролировать тебя так, как этот ублюдок-бывший.

Сердце колотилось все сильнее, пока его теплый, пряный аромат с нотами сандала и черного перца окутывал меня.

— Хорошо, — это единственное слово застряло на языке.

— Ты заслуживаешь куда большего, — его ладонь опустилась на мое бедро, мягко оттесняя меня к двери. Он наклонился, едва коснувшись губами моего лба. — Ты заслуживаешь быть сильной.

Его губы скользнули ниже, легкими касаниями добираясь до моих губ. И, оставаясь там, он произнес:

— Ты заслуживаешь того, чтобы кто-то стоял перед тобой на коленях, а не заставлял тебя опускаться на них.