— А Кили?

На щеке у него дернулся мускул.

— Я поговорил с ее мамой и со школой. Будем следить.

Господи, как же я хотела врезать его отцу. Хотела большего. Трейс меньше всех заслуживал это дерьмо, особенно после всего, что он делает для других.

Он сжал руль так, что костяшки побелели.

— Я всю жизнь стараюсь уберечь Кили. Готов на все, лишь бы она была в безопасности. Но все время… проваливаю.

Я резко повернулась к нему, спугнув Гремлина у себя на коленях.

— Да ни черта ты не проваливаешь.

Трейс чуть удивился моему тону.

— Мы не выбираем прошлое. И уж точно не выбираем, в какую семью рождаемся. Но ты сделал из своей боли добро. Ты потрясающий отец, брат, сын. Отличный шеф.

— Шериф.

— Какая разница. Ты превратил уродство в красоту. Я бы гордилась до чертиков, если бы смогла так.

Он долго молчал, глядя на меня.

— Какое уродство ты пытаешься стереть?

Я глубоко вдохнула. Рассказать об этом Трейсу было все равно что выйти голой на лужайку и показать всем каждый шрам. Но он заслуживал знать.

— Мама умерла, когда мне было шесть. Папа сказал, что в автокатастрофе. Позже я узнала, что она была пьяна.

— Мне жаль, Элли…

— Это была не вся правда. Никто не сказал мне ее целиком. Ни отец. Ни Линк — до недавнего времени. — Я вцепилась пальцами в сиденье. — Папа ее ломал. Унижал. Забирал жизнь по кусочку, пока она не захотела умереть. На месте аварии не было ни следа торможения. Она жала газ и влетела прямо в ограждение моста.

— Элли…

Глаза защипало, я сдерживала слезы.

— Я скучаю по ней, но я злюсь. А хуже всего… я такая же, как она.

Трейс резко выпрямился.

— Что?

— Я оставалась там, где не должна была. Ради крупицы тепла, крупицы принятия. Глотала ложь, потому что так было проще, чем искать правду. И, может, если бы не так, все не зашло бы так далеко.

Его взгляд стал твердым, как камень.

— Ты хотела любви семьи, и это делает тебя чудовищем?

— В день смерти мамы мы с Линком поклялись, что никогда не станем такими, как они. И вот, я стала.

— Хрень, — отрезал он.

— Ты выругался, шеф.

— Да насрать.

— Это уже второй раз.

Он пронзил меня тяжелым взглядом.

— Ты совсем не такая, как они. Может, в тебе и есть хорошие черты от мамы, но отец? Думаешь, он стал бы ползать по грязному асфальту, спасая брошенную собаку?

Картинка была настолько противоположна всему, что мой отец мог бы себе позволить, что я едва не рассмеялась.

— Вот именно, — сказал Трейс. — Думаешь, твой отец подарил бы маленькой девочке браслет с собственной руки, только чтобы она почувствовала себя принятой, особенной?

Мой отец никогда ничего не делал, если это не приносило ему выгоду.

— По твоему молчанию вижу, что и тут ответ отрицательный, — продолжил он. — И уж точно не верю, что он помог бы Тее таскать столы, когда она захлебывалась в работе, хотя вообще-то даже не работал там. — Он приподнял бровь. — Да, я слышал об этом.

Я сжала губы в тонкую линию.

— Ты ничем на него не похожа. Не удивлюсь, если ты вообще рождена из чистого волшебства и искр фей. Потому что именно это ты оставляешь после себя.

— Оу… — губы сами повторили это вместе со звуком.

— Да, «оу». И если ты продолжишь так себя принижать — у нас с тобой будут проблемы.

Я чуть изогнула губы в тени улыбки.

— Да ну?

— Ага.

— Буду иметь в виду, шеф.

— Вот и хорошо.

Я уже не смогла сдержать полную улыбку.

— Только ты умудряешься сказать «хорошо» так, будто все еще зол.

Трейс покачал головой.

— Никто не способен взбесить меня быстрее, чем ты.

— Считаю это комплиментом.

— Не должна.

— А я все равно так считаю, — сказала я и выбралась из внедорожника.

— Иди домой. Ты наказана.

Я не удержалась и рассмеялась. Не думала, что смогу выдать этот звук после того, что только что рассказала, после того, что считала своим стыдом. Но Трейс все-таки подарил мне этот смех.

Трейс

Я задержался дольше, чем стоило, наблюдая, как Элли заходит в дом с собакой и сумками. Кто-то мог бы подумать, что я сволочь, раз не предложил помощь. Да что там — я и сам так думал. Но знал: если позволю себе оказаться с ней за закрытой дверью после всего, что мы только что пережили, я уже не смогу сдержаться.

Я сжал руль так крепко, что материал под пальцами жалобно заскрипел. Нужно было уйти. По многим причинам.

Включив задний ход, я выехал с подъездной дорожки и окинул взглядом улицу, выискивая хоть какой-то след Джаспера. Пусто. Ни злобного взгляда, ни мужика с сигаретой, свисающей с губ. Ни шрама под глазом, искаженного гримасой.

Я нажал кнопку на руле.

— Позвони Габриэлю.

Он ответил на второй гудок:

— Все в порядке?

— Он следит за мной.

Габриэль выругался:

— Что-то, о чем мне стоит знать?

— Интересуешься, придется ли тебе помогать мне закапывать тело?

— Не говори такого по телефону, который можно прослушать.

Я усмехнулся уголком губ:

— Обожаю твои теории заговора.

— Они всегда слушают, — парировал он.

— Ты понимаешь, что в этой фразе мы и есть эти «они»?

— Просто расскажи, что случилось.

Я перестроил хват на руле, сворачивая на Каскад-авеню, все еще выискивая хоть какой-то след человека, которого когда-то называл отцом. Чувствовал себя настороже, будто сигнал тревоги внутри снова заработал — даже после двадцати с лишним лет простоя.

— Я ездил с Элли в зоомагазин…

— Постой. Ты ездил в зоомагазин с Элли? Тот самый, куда ты терпеть не можешь ходить, потому что Кили вечно тащит тебя туда и выпрашивает кролика или хорька?

Я поерзал в кресле, будто так мог уйти от неловкости:

— Элли нашла собаку. В неважном состоянии. Решила забрать ее к себе.

Габриэль усмехнулся в трубку:

— Ну конечно.

Я пропустил мимо ушей тот факт, что мой лучший друг явно начинал узнавать мою соседку:

— Джаспера там не было, когда мы заходили. Но он был, когда мы вышли.

— Подходил?

Я покачал головой, словно он мог это видеть:

— Нет. Просто смотрел.

— Хотел, чтобы ты знал: он наблюдает.

Но дело было не только в этом.

— Он хотел показать, что может достать меня. И тех, кто рядом со мной.

— Ближайших тебе людей.

— Элли — не из них, Габриэль.

— Ты в этом уверен? Вы в последнее время как вода и молоко.

— Она моя соседка. И у нее свои проблемы.

Он замолчал на пару секунд, потом сказал:

— Может, вы оба друг другу нужны. Не думал об этом?

— Перестань сводить нас хотя бы на пять секунд и сосредоточься на проблеме.

— Ладно-ладно. Хочешь подать заявление на охранный ордер?

Я обдумал:

— Не уверен, что это правильный ход.

Он помолчал чуть дольше:

— Это даст Джасперу понять, что его действия работают. Может, разумнее будет просто игнорировать его.

— Есть шанс, что он начнет действовать жестче, если не получит желаемой реакции.

— Начнет и вернется за решетку, досиживать срок, — напомнил Габриэль.

В этом он был прав. Но это значило подвергнуть риску Кили и Элли. И эта мысль мне совсем не нравилась.

— Вносим Лавандовую улицу, The Mix Up, дом Лии и школу в список для патрульных. Интервалы максимум сорок пять минут.

— Не проблема. Особенно учитывая, что вы с мисс Элли — соседи.

— Габриэль… — предупредил я.

— Что? — изобразил он невинность. — Может, она придет занять у тебя чашку сахара. Или у нее отключат свет, и ей понадобится, где переночевать.

— Господи… — проворчал я. — Думаю, тебе пора писать сценарии для Hallmark.

— Может, я этим и занимаюсь в свободное время. Полезно иметь хобби.

Один уголок моих губ дернулся:

— Поддерживаю твои мечты.

Габриэль хмыкнул:

— Вот это настоящий друг.