Я не смогла сдержать восхищенного вздоха. Поля и луга уходили к горизонту, переходя в леса, а за ними — величественные горы Монарх и Касл-Рок. Руки сами потянулись к ремню безопасности, отстегнули его, и я открыла дверь еще до того, как Трейс заглушил двигатель. Вышла навстречу этой свободе.

Слева стоял сарай, за ним — паддоки и пастбища. Прочный, но видавший виды — тот самый налет времени, что говорит о пережитых бурях.

Он манил меня, и я подошла, коснувшись ладонью потемневших досок. Даже на ощупь они были полны характера. Пальцы скользнули по щели между досками, и тут я заметила вдалеке что-то еще. Не постройку — разметку на земле.

Трейс неторопливо подошел.

— Хочешь экскурсию?

Я кивнула и направилась к нему. Его улыбка стала широкой, почти мальчишеской — как у ребенка, который собирается показать тебе лучший подарок на Рождество.

— Здесь будет дорожка, — он провел руками, будто направляя самолет. — Много окон, чтобы прямо с первого этажа было видно насквозь. Дом будет закрыт от дороги, плюс ворота с кодом — так что лишние глаза не увидят.

Я усмехнулась.

— Безопасность превыше всего, шеф?

Трейс покачал головой.

— Всегда. — Он указал туда, где колышки и веревка обозначали будущее строение. — Отсюда вход, и сразу взгляд упрется в стену окон сзади.

Боже, как это будет красиво.

— Будто горы прямо в гостиной, — выдохнула я.

Он кивнул.

— Тут кухня и семейная комната, — показал влево. — Здесь гостиная и кабинет, — повел рукой вправо. — Внизу будет цоколь с игровой для Кили и тренажеркой для меня. А наверху — спальни и прачечная.

Но я уже зацепилась за вид из этих окон. Я видела здесь Трейса и Кили. Представляла, какой замечательной будет их жизнь. Как свободной и счастливой сможет вырасти Кили. Мой разум рисовал картины: Трейс у плиты, Кили раскрашивает книжку у огромных окон… Горло перехватило, и глаза защипало.

— Это идеально, — прохрипела я.

Трейс подошел ближе, и его тепло коснулось меня.

— В сарае можно провести воду и электричество. Я подумал, что мы могли бы перевезти твоего козла сюда, как только все подключат. Чтобы мне не пришлось выписывать тебе штраф.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Но никому нельзя рассказывать. Только Шеп знает об этом месте. Хотел сделать Кили сюрприз, когда все будет почти готово.

Боль ощущалась в каждом мускуле, но в самом лучшем смысле. Трейс и не подозревал, каким чудом он был. Хороший человек, когда, кроме Линка, моя жизнь была переполнена плохими. То, как он заботился о своей дочери, исполняя ее мечты. Как продумывал каждую мелочь, строя их общее будущее. И то, что он впустил в это будущее почти незнакомую женщину, только чтобы у нее появилось место для козы, спасенной по прихоти.

Я с трудом сглотнула и подняла взгляд на Трейса.

— Ты ведь собираешься подарить Кили лошадь, да?

Он широко улыбнулся.

— Она просит об этом с тех пор, как научилась говорить.

— Ты хороший отец.

На лице Трейса мелькнуло что-то особенное.

— Лучшая похвала, что я мог услышать.

— Это правда. И ты хороший человек.

— Вспышка…

— Чистая правда.

— Ты убиваешь меня.

— Спасибо, что разрешил оставить козу здесь.

— Перестань.

— И за то, что показал мне эту красоту.

У него дернулся уголок щеки.

— Можешь приезжать сюда, когда захочешь.

И я понимала — это тоже подарок. Я снова обернулась к горизонту, впуская в легкие особый хвойный воздух.

— Шеф?

— Да?

— Я могу дышать.

Трейс

«Я могу дышать».

Голос Элли звучал у меня в голове весь день. Когда я забирал Кили с урока верховой езды у Арден. Когда наблюдал, как она играет в парке. И не стихал, даже когда мы вдвоем направились на семейный ужин на ранчо Колсонов.

В этих словах было что-то интимное. Будто между нами возникла особая связь из-за того, что я подарил Элли место, где она могла дышать. И, будь я лгуном, если бы сказал, что это не пугало меня.

С каждым днем, с каждой секундой, проведенной рядом с ней, я все меньше мог сопротивляться. И хуже всего было то, что я и не хотел.

— Папа? — спросила Кили с заднего сиденья.

Я вынырнул из своих мыслей.

— Да, Килс?

— А мы можем научить Элли готовить блины с черникой и шоколадной крошкой?

В животе неприятно скрутило. Кили привязывалась к ней так же быстро, как и я.

— Конечно, можем.

— Может, сделаем их в виде единорогов?

Я не удержался от смеха.

— Думаю, ты переоцениваешь мои способности в искусстве блинов.

Кили улыбнулась в зеркало заднего вида.

— Ты умеешь все, папа.

Боже, эта уверенность убивала меня. И снова в голове прозвучал голос Элли: «Ты хороший отец».

Я прочистил горло, пытаясь прогнать нахлынувшие чувства.

— Вот только не забудь, что сама это сказала, когда единорог у нас получится похожим на грустную лошадь.

Кили хихикнула.

— Зато он все равно будет вкусным.

Я припарковался в конце импровизированного ряда машин, среди которых были: потерявший вид хэтчбек Фэллон, черный грузовик Кая с затемненным рисунком, напоминающим узоры, что он набивал людям на кожу; такой же темный, но куда более запыленный пикап Энсона; «Range Rover Линка; грузовик Шепа с логотипом Colson Construction; и внедорожник, который я уже давно узнавал с первого взгляда.

Я высматривал его по всему городу. Как и ту самую девушку с волосами, сверкающими на солнце всеми цветами радуги. Пальцы крепче сжали руль.

Все во мне спорило — стоит ли заходить, зная, что Элли там. Но в итоге победило предвкушение. Я был, как наркоман, ждущий новую дозу, зная, что она уже рядом.

Я заглушил мотор, а Кили уже отстегивала ремень в своем бустере.

— Как думаешь, я смогу покататься после ужина?

Я засмеялся, обходя машину, чтобы помочь ей слезть.

— Ты ведь уже каталась утром.

Кили посмотрела на меня снизу вверх с сияющей улыбкой.

— Два раза лучше, чем один.

Она спрыгнула, и я легко поймал ее и поставил на землю.

— Посмотрим, как долго продлится ужин.

— Пааап, он всегда длится вечно.

И ведь не соврала. Семейные ужины Колсонов всегда начинались рано, потому что заканчивались поздно. Но я не променял бы это ни на что. Это было все то, чего я не имел в детстве, и все, что хотел подарить Кили. Да, я не смог дать ей полноценную семью с двумя родителями, но хотя бы у нее было это.

Словно напоминая мне об этом, Кили сорвалась с места и помчалась к крыльцу дома, где я жил с двенадцати лет и до колледжа. Белый фермерский дом с верандой по всему периметру, качелями и креслами-качалками выглядел, как из уютного фильма. Я-то знал, что он уже порядком изношен годами, но Нора и Лолли никогда не позволяли, чтобы хоть одна трещинка проступила сквозь краску.

Кили распахнула дверь, едва я поднялся на крыльцо. Изнутри сразу вырвались голоса и смех. Ей не нужно было приглашение — она знала, что всегда здесь желанна. И это было тоже подарком.

— Подружка! — завопила она и понеслась к Элли.

Я застыл, наблюдая, как все разворачивается. Дочь влетела в объятия Элли, косички развевались за спиной. Элли широко улыбнулась, ее бледно-зеленые глаза засияли, увидев Кили. У ее ног радостно прыгал Гремлин. Элли переоделась с нашей прошлой встречи, и стало еще хуже — куда мучительнее, чем в том дурацком пегакорновом свитшоте без брюк.

На ней была короткая плиссированная юбка в теплых оранжевых и коричневых тонах, рваные в паре мест колготки, сквозь которые проглядывала загорелая кожа. Мне хотелось просунуть руку под юбку и разодрать эти колготки к черту. Но сапоги на каблуке — оставил бы. Это были не совсем ковбойские сапоги, но близко, а с белым облегающим свитером-гольфом, из-под которого мелькал кусочек плоского живота, она будто смешала Нью-Йорк и Спэрроу-Фолс в нечто особенное, только ее.