Но стоило мне подойти к стойке дежурной и назвать свою фамилию, добавив волшебные слова «от графа Белостоцкого», как вся эта благостная атмосфера лопнула, как мыльный пузырь.

Строгая дама в очках на цепочке, которая секунду назад смотрела на меня как на пустое место, вдруг просияла. Её лицо расплылось в такой широкой улыбке, что я испугался, как бы оно не треснуло.

– Игорь Белославов? Тот самый? Из «Очага Белославовых»?

Из‑за высоких стеллажей, как сурикаты из норок, начали выглядывать любопытные женские лица. По рядам пронёсся взволнованный шёпот. Ну да, вчерашний репортаж по местному каналу, похоже, имел эффект разорвавшейся бомбы.

– Ой, а мы вас вчера по телевизору видели! – прошелестела одна из сотрудниц, поднося руки к щекам. – Этот ваш шашлык… он и правда такой божественный?

– Чаю не желаете? Или, может, кофейку? – подхватила другая. – У нас, конечно, не как у вас, но от души!

Меня, совершенно сбитого с толку таким внезапным радушием, чуть ли не под руки провели в читальный зал. Не прошло и пяти минут, как на стол передо мной опустились три тонких папки в картонных обложках, перевязанные выцветшими от времени тесёмками.

– Вот, – с придыханием сообщила мне дама‑архивариус, поправляя очки. – Всё, что у нас есть по делу Белославова Ивана Петровича. Только, умоляю вас, очень осторожно. И выносить, к сожалению, нельзя.

– Я всё понимаю, – кивнул я, доставая из кармана смартфон. – Я только сфотографирую. Буду предельно аккуратен.

Я уселся за стол и принялся за работу. Развязал тесёмки первой папки и начал методично, страница за страницей, фотографировать каждый документ. Лист за листом. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Монотонная работа, под которую хорошо думается. Или засыпается.

Большая часть бумаг была скучной до зевоты. Протоколы допросов, рапорты стражников, заключения медицинской экспертизы, служебные записки. Сухая и безжизненная история о том, как мой отец, повар закусочной «Очаг Белославовых», Белославов‑старший, совершил трагическую ошибку. По официальной версии, он «случайно» отравил важного городского чиновника, перепутав магические приправы.

Я листал пожелтевшие страницы и не верил своим глазам. Отца выставляли неумехой, который по халатности отправил человека на тот свет. Его таскали по допросам, судам, полоскали его имя во всех городских газетах. В итоге дело закрыли за отсутствием злого умысла, но клеймо убийцы‑недотёпы осталось. Сердце отца этого не выдержало.

Погибший начальник, из‑за которого, по официальной версии, и пострадал мой «отец», был не просто чиновником. Его звали Сарен Татаян. И он, судя по документам, был не только госслужащим, но и владельцем крупной мебельной фабрики где‑то под самой столицей. А самое интересное – его главным деловым партнёром был некий знатный столичный род Яровых.

Я отложил папку и полез в Сеть. Здешний интернет был медленным, как сонная черепаха, но пару страниц загрузить всё же удалось. Яровые. Древний и очень влиятельный дворянский род, владеющий огромными землями к востоку от столицы И, что самое интересное, та самая мебельная фабрика покойного Татаяна после его «несчастного случая» целиком и полностью перешла в их собственность. А вишенкой на этом подозрительном торте был тот факт, что главным свидетелем по делу проходил лично глава рода – граф Всеволод Яровой. Он, какая удача, якобы находился рядом с партнёром в момент его внезапной кончины.

Слишком много совпадений, чтобы быть правдой. Но не это заставило меня замереть, уставившись в экран смартфона.

Фамилия. «Яровой».

Она отозвалась во мне странным, почти физическим ощущением. Будто кто‑то провёл по оголённому нерву тупым ржавым ножом. В голове что‑то кольнуло, вспыхнуло далёким, смутным образом, почти стёртым из памяти. Я не мог понять, что это. Воспоминание из моей прошлой жизни, из мира, где я был поваром Арсением? Или это фантомная боль этого тела, доставшаяся мне в наследство от Игоря вместе с его именем и проблемами? Я закрыл глаза, пытаясь ухватить ускользающую мысль, но она таяла, как дым на ветру.

Ясно было одно. Эта история была куда сложнее, чем казалась на первый взгляд. И ниточки от неё тянулись далеко за пределы Зареченска, в самые верха аристократического общества. Туда, где крутятся совсем другие деньги и где человеческая жизнь стоит не дороже хорошего обеда. И, похоже, мой новый «папаша» вляпался во что‑то очень, очень скверное.

Я так увлёкся изучением пыльных бумаг рода Белославовых, что совсем забыл о времени. За окном архива уже темнело, а я сидел и пялился в экран смартфона, где застыла фотография герба Яровых. Каша в голове была знатная. Кто все эти люди? Почему владелец фабрики обедал в какой‑то забегаловке, да ещё так далеко от родного дома? Слишком много вопросов и ни одного ответа.

Из раздумий меня выдернул вибрирующий телефон. Звонок был таким резким, что я аж подпрыгнул на стуле. На экране светилось имя, которое я уже успел запомнить: «Светлана Бодко». Местная журналистка.

– Игорь, добрый вечер! Наконец‑то! – её голос в трубке был громким и напористым, чувствовалось, что она говорит на ходу. – Вы не представляете, что тут у нас! Редакцию просто разрывают на части! Все звонят и спрашивают только про вас! Когда вы дадите большое интервью? Мы упускаем момент, понимаете? Ещё пара дней, и всем будет плевать!

Она говорила быстро, но каждое слово било в цель. Хайп – штука недолговечная. Сегодня ты на коне, а завтра про тебя уже никто и не вспомнит.

– Да, вы правы, – я вздохнул и потёр переносицу. Голова гудела. – Давайте завтра.

– Прекрасно! – в её голосе послышалось явное облегчение. – Я могу приехать. Встретимся в «Очаге»? Посидим, поговорим…

– Нет, – отрезал я. – Завтра в «Очаге» будет очередной ажиотаж. Не хочу, чтобы нам в рот заглядывали. Давайте лучше у вас, в студии. Спокойнее будет. Часа в два дня устроит?

– Более чем! Это идеальный вариант! Договорились! До завтра, Игорь!

Она бросила трубку. Я ещё пару секунд посидел в тишине, слушая, как тикают старые часы на стене архива. Пора было возвращаться. Мои ребята, наверное, уже на стену лезут от такого наплыва посетителей. Я быстро собрал свои немногочисленные вещи, попрощался с дежурной, которая посмотрела на меня так, будто я как минимум кинозвезда, и выскочил на улицу.

Вечерний город жил своей жизнью. Зажглись газовые фонари, перемешанные с яркими светодиодными вывесками. Я шёл почти бегом, лавируя между прохожими, когда карман снова завибрировал. Сообщение. От Валерии.

«Ты меня игнорируешь?»  

Я недовольно поморщился. Ну вот ещё. Не хватало мне сейчас разборок. Но стоило убрать телефон, как прилетело второе.

«Я жду объяснений. Это некрасиво, Игорь. Я думала, у нас есть договорённость».

Я замер прямо посреди тротуара. Прочитал первое сообщение. Потом второе. И меня словно кипятком ошпарило. Эта обиженная поза. Это пассивно‑агрессивное «я жду объяснений». Это требование, завёрнутое в фантик из обиженных чувств. Господи, да я же знаю этот стиль! Я его наизусть выучил за годы брака. Так писала моя бывшая. Та, из прошлой жизни. Та, что выпила из меня всю кровь своими манипуляциями.

Идиот, – мысленно обругал я себя. – Опять повёлся. Молодое тело, смазливое личико, гормоны ударили в голову, и всё, мозг отключился.

Внезапно я понял, что совершенно не хочу в это ввязываться. Не хочу опять играть в эти игры, где я всегда буду виноват. У меня тут дело всей жизни намечается, команда, которую нельзя подвести. Тратить на это нервы? Нет уж, увольте. Я решительно удалил оба сообщения и засунул телефон поглубже в карман. Разберусь потом. Коротко и ясно.