Я выдохнула. Могло быть и хуже. Зато хоть отдохну. Такие мысли были у меня в голове, пока на запястьях защелкивались браслеты из аллурийской, впитывающей в себя любые проблески магии стали.

Меня под конв… в сопровождении двух незнакомых адептов отвели в комнату. Слава Мраку, соседок там не было. И я при помощи кувшина с водой и влажного полотенца привела себя в относительный порядок, умылась, переоделась и легла спать. Ибо ну этих светлых в Бездну! Сил моих дамских на них нет!

Поудобнее устроилась на постели, воззрившись в беленый потолок. Да уж… только третьи сутки в академии, а столько раз едва спастись успела. Такой насыщенной развлекательной программы у меня даже в родной магистерии никогда не было… Но, главное, хоть бы одна зараза подсказала стоп-руну для этих неприятностей!

Я вздохнула. А ведь спустя годы, если доживу до старости, я назову весь каюк, что со мной сейчас происходит, старыми добрыми временами… И, утешившись этой мудрой мыслью, я уснула.

А вот проснулась оттого, что в окно ко мне кто-то стучался. Тихо подошла к шторе, выглянула и… Что ж, если вчера Сьер и не забирался в женское общежитие, то сегодня он решил наверстать упущенное.

В зубах темный держал узелок… Одной рукой некромант цеплялся за выступ кладки, а костяшками второй усердно стучал по стеклу.

Я поспешила открыть створки. Миг – и некромант уже был в комнате.

– Вот, держи. – И мне торжественно протянули кулек, от которого исходил ароматный запах. – Я подумал, что раз ты под арестом, то вдруг тебе не принесут еды. А ты еще после падения до конца не восстановилась. Так что ешь. Там рыбный пирог. Я из столовой прихватил.

Темный еще что-то хотел сказать, но тут в дверь постучали, и Сьер предпочел уйти по-эльфийски. Не прощаясь. Развернулся и ловко исчез столь же быстро, как и появился. А я осталась. С распахнутым настежь окном и пирогом в руках. Быстро закрыв одно и припрятав второе, я поспешила к двери, на всякий случай приставив поближе к входу табурет. Так, для самообороны. Ибо, как говорится, когда темный сам себя стережет, его и Тьма бережет. И только после этих превентивных мер распахнула дверь. А там…

На пороге стояла незнакомая мне адептка. Судя по ее виду, похоже, первый, максимум второй курс. И она явно не собиралась на меня нападать. Скорее даже наоборот. Девушка, смущенно протянув мне еще один сверток, произнесла:

– Меня просили вам отдать. Адепт внизу сказал вручить самой рыжей в комнате. – Она вытянула шею, словно пытаясь убедиться, нет ли тут обладательницы еще более огненной шевелюры.

– А как выглядел этот самый адепт? – подозрительно уточнила я.

– Темный маг. Высокий. С короткими черными волосами, – при этих словах ушки девушки порозовели, и я поняла: похоже, холодный и надменный Вэрд пустил в ход все свое обаяние, чтобы уговорить светлую отнести мне передачу.

Посылку я взяла, девчушку поблагодарила, но открывала все же с опаской. И только развернув сверток и уклонившись от парочки простых проклятий, убедилась: это и вправду от аристократа. Ни один светлый не стал бы их использовать. Скорее уж яд. А так от чернословия я, как истинная темная, лишь отмахнулась. И Вэрд знал, что мне это удастся без труда. Зато теперь я могла быть уверена: это спокойно можно есть.

Вот только когда я развернула промасленную бумагу до конца, то увидела четвертушку… рыбного пирога.

Есть пока не хотелось, и я отправила передачу Вэрда туда же, куда припрятала и узелок от Сьера. Выспаться я тоже выспалась, а потому засела за учебники.

Спустя два удара колокола в комнату вернулась соседка-пышка. Она на пару мгновений замерла на пороге, словно увидев на подоконнике, где я расположилась с книгой, привидение, но потом взяла себя в руки и стала подчеркнуто игнорировать. Так сказать, ввела жесткие санкции на слова и взгляды в мой адрес. А я ответила политикой сдержанности.

Правда, так продолжалось недолго. Соседка начала без особого разбора, как мне показалось, нервно трамбовать свитки вперемешку со склянками и полотняными мешочками в сумку. Вещи никак не помещались в торбу, так и норовя вывалиться наружу. Причем делали это в лучших традициях демона, который вырвался из пентаграммы и всеми силами сопротивляется экзорцисту, вознамерившемуся запихнуть рогатого обратно.

В общем, поединок пышки и сумки был эпичным. Но, наконец, девица не выдержала, хватив торбу, встряхнула ее и, резко обернувшись ко мне, уперла руки в крутые бока и спросила:

– Ты правда так считаешь? Знаешь, за что я тебя сейчас ненавижу больше всего, темная?

– За что же? – Я вскинула бровь.

– За то, льерну тебе в печенки, что ты, похоже, права. Карен действительно использовала меня.

Я на миг нахмурилась, припоминая, кто такая эта самая Карен. Память услужливо подкинула образ русоволосой красотки с внушительным декольте. А эту, значит, зовут Линдси Пафин (ну и имечко!).

– Ты про свою подружку-соседку, что ли? – Я отложила книгу на подоконник и скрестила руки на груди. Браслеты, ограничивавшие магию, при этом выразительно звякнули, отчего пышка непроизвольно посмотрела на мои запястья.

– Да. О ней. До вчерашнего дня я считала, что вы, темные, способны только лгать и изворачиваться, но… Ты за четверть удара колокола сказала правды больше, чем Карен за седмицу. Она ведь действительно на моем фоне выглядит гораздо красивее. И вчера Кари не захотела мне помочь атаковать, лишь науськивала. И если бы ты сказал ректору, что я на тебя напала, то меня бы запечатали. Или, того хуже, выгнали из академии.

«Однако ну у этих светлых и шкала ценностей», – услышав последнюю фразу, подумала я. Впрочем, вслух я сказала другое:

– И теперь ты меня ненавидишь не только потому, что я темная, но еще и потому, что я сказала тебе правду о вашей дружбе? И та дала трещину? – Я чуть склонила голову, приготовившись, если пышка решит атаковать, принять ее заклятие на браслеты. Хоть какой-то от них будет толк. Раз уж магия сейчас мне недоступна, буду использовать то, что есть. Зато и убить меня в оковах чарами тоже будет проблематично: они просто впитают в себя чужие арканы.

Да, я ожидала нападения. Потому что успела понять: светлым темные нужны хотя бы затем, чтобы было кого обвинить на законных основаниях во всех неудачах. Хотя, спрашивается, кто этой адептке мешал получше приглядеться к своей подруге самой? Но нет… Это мы, темные, сначала проверяем, а потом… Все равно не доверяем! А светлые… сначала доверяют, а потом обвиняют. Так что…

– Ненавижу, – согласилась соседка. – Тебя. И Карен. И себя. Себя особенно. За то, что столько времени не замечала очевидного, позволяя использовать себя. И почему мне это сказала именно ты?! – закончила она обвиняюще и не совсем логично.

– Когда темные хотят кого-то выбесить, они мешают ему врать. Мне просто захотелось позлить твою подружку. Так что я всего лишь озвучила очевидное…

– Да что ты за исчадье Тьмы такое! – взревела Линдси и с чувством добавила: – Ты даже сейчас лгать не собираешься. Вместо этого говоришь правду. А обязана изворачиваться, врать. Ты же темная! И должна поступать как темная! Чтобы я тебя ненавидела.

– А ты не ненавидишь и это раздражает? – прищурилась я, усмехнувшись.

– Еще как! – выпалила пышка и… неожиданно прикрыла глаза. А потом и вовсе присела на кровать. И произнесла чувством, не поднимая век: – Ну и зараза же ты, темная!

– Что, пульсара не будет? Или хотя бы аркана в мою честь? Обещаю, даже уклоняться не буду, – иронично произнесла я, глядя на то, как светлая не собирается нападать. Скорее наоборот. Ее поза, жесты… Они были открытыми. Настолько, что так и хотелось встряхнуть ее за плечи и прочитать лекцию, что нельзя поворачиваться к врагу спиной.

– Не дождешься! – Пышка хлюпнула носом и распахнула глаза.

Жаль, что мой дар был мне недоступен. Как, оказывается, тяжело, когда не можешь прочесть даже отголоски эмоций. Я чувствовала сейчас себя слепой, идущей на ощупь.

– И вообще, – она утерла рукавом начавший шмыгать нос, – я предпочту иметь рядом врага, говорящего правду открыто, чем друга, который лжет и использует.